– Что это ты делаешь? – удивился второй.
– Сколько тебе лет, малявка?
– Шестнадцать, – ответила Абра.
Солдат, развязавший ее, посмотрел на напарника.
– Она ребенок! Расслабься. Ты же просто ребенок, правда? – весело ухмыльнулся он.
Абра кивнула.
– Ты же безобидная? – засмеялся солдат. Она снова кивнула. – Вот видишь, – сказал он товарищу, вталкивая Абру в комнатушку и запирая дверь.
Абра услышала, как их шаги удаляются по коридору.
– И ты ее даже не обыскал? – послышался голос второго конвоира.
– Шутишь, что ли? Это всего лишь ребенок.
Абра отошла в темный угол комнаты и села на пол. Она думала о своей матери и о Древе Жизни. Интересно, зачем оно всем этим людям? Если они вкусили плоды, попытаются ли они снова пройти через гробницу в обратную сторону и править миром как бессмертные?
Стена позади нее состояла из кирпичей, но кладка была неровной, некоторые выпирали сильнее других. Абра провела по шву пальцем и представила, как пробирается по улицам города, пытаясь отыскать путь домой.
Долго и жутко тянулось время, пока Абра сидела в том мрачном углу наедине с тьмой. Она вся отдалась своим мыслям, но внезапно послышался звук открывающейся двери. Абра спрятала лицо в ладонях, чтобы не смотреть вошедшим в глаза – вдруг они догадаются о мече? Ей снова показалось, что кожа у нее пропахла землей и пылью. Она так давно не мылась!
Ей овладело странное ощущение, будто она куда-то летит: открывшаяся дверь так и не закрылась. Абра подняла взгляд, и сердце ее лихорадочно забилось. Она изо всех сил старалась дышать ровно.
В дверном проеме стоял невысокий человечек.
Это была Беатрис.
– Я так и думала, что это ты, – ласково сказала она, и Абре пришлось напомнить себе: никакой она ей не друг, а совершенно иное существо. – Так и знала! Мне тебя даже не описывали – веришь? Это было предчувствие, наверное. Я знала!
Абра глубоко вздохнула и снова уткнулась в ладони.
– Ох, не переживай так, – все тем же добрым голосом начала успокаивать ее Беатрис. – Ну что ты, Абра, это же я, Би!
– Я знаю, кто ты, – прошептала Абра. – Ты хотела меня убить. Помнишь?
– Так почему ты не боишься? – удивленно воскликнула она. – Раз ты знаешь, кто я, почему не падаешь ниц? Почему не умоляешь сохранить тебе жизнь? Ведь я могу уничтожить тебя сию же секунду!
Абра сжала кулаки. Ей хотелось выхватить меч и броситься на Беатрис, дать бой прямо здесь, в тесной клетушке, но что-то в глубине души подсказывало: еще не время. Рано.
Абра посмотрела на нее.
– Надеюсь, там, у омутов, я тебя не сильно ранила? – спокойно спросила она.
Беатрис вздрогнула и невольно согнула руку.
«Так вот куда я попала!» – подумала Абра.
– Мы почти готовы, Абра. Почти. Знай же: как только я объединю местных жителей и все вкусят плоды Древа, мы немедленно отправимся обратно в гробницу. Тебя я захвачу с собой, чтобы ты все увидела своими глазами. Мы завладеем всей землей! Люди будут свободно разгуливать между мирами, каждый попробует плод. А ты, хранительница ключа, та, кто запирает и отпирает Врата, больше нам не пригодишься.
Абра ничего не ответила. Похоже, ее молчание только подстегивало Беатрис. Глаза существа широко распахнулись, голос звучал громче и громче:
– Мы знаем, что ты сделала с Джинном! Все знают.
Беатрис отступила на шаг, и Абра внезапно ощутила свою силу, впервые за долгое время вспомнив, что когда-то уничтожила ангела. Ей нечего было бояться.
– Так берегись меня, – сказала она.
Они посмотрели друг другу в глаза. Еще не вышли на улицы солдаты, не начали наступление армии, не встретились вожди, а уже грянула первая битва. Прямо здесь, в этой темной комнате.
– Ты сгниешь в камере, – пробормотала Беатрис. – Станешь распоследним человеком во всем городе, до скончания времен никто даже взглянуть на тебя не придет!
Беатрис выскочила из комнатушки и захлопнула за собой дверь.
Но вскоре та снова распахнулась, и солдаты швырнули внутрь еще кого-то. Абра уставилась на юношу, стоявшего на четвереньках. Створка с грохотом затворилась, разнося по высотке эхо.
– Лео, это ты? – спросила Абра.
Ушло немало времени, чтобы рассказать друг другу всё, через что они прошли. Казалось, они оба повзрослели и теперь вспоминают далекое детство. Первой начала Абра, потому что Лео никак не мог отдышаться, а голова у него еще раскалывалась от боли. Абра рассказала ему об омутах, о лодочнике у реки и встрече с Беатрис. Потом Лео, осторожно потирая голову, поведал о Бешеных и своей сестре.
Сестре!
Сколько еще они просидели в темноте, Абра и Лео не знали. Попытались понять, как долго пробыли по отдельности, но и те дни не смогли сосчитать. Так продолжалось до тех пор, пока однажды башня не начала вибрировать – так много людей в ней собралось. Невообразимо много. Абра и Лео слышали их, ощущали шаги. Затем толпа успокоилась, но здание еще пульсировало. Из репродуктора раздался голос Амоса.
На двадцать седьмом этаже не было динамиков, но пленники прекрасно слышали его речь.
Они узнали о планах Амоса.
Поняли, что башня и есть Древо.
Казалось, изменить что-либо уже не в их силах…
Часть VII
На острие
Даже если ты утонешь в реке, Джонас, воспоминания останутся с тобой.
Память вечна.
Лоис Лоури. «Дающий»
32
Руби смотрела в окно своей спальни, окно, что выходило на башню. Тусклый свет фонарей освещал красную входную дверь, за которой следила Руби. Думать она могла только об одном. Где-то там был юноша, назвавшийся ее братом. Руби поверила ему, а почему – сама не знала. Может быть, потому что он говорил настойчиво и искренне. Но если брат жив, то где же мама? Знает ли он об этом?
Руби слышала, куда отец велел его увести. Но если тот парень – ее брат, почему отец выволок его из дома? Уж он-то узнал бы сына! Разве не должен был Амос упасть на колени от радости, что его сын нашелся?
Она помнила слова отца: «Посадите его к другой ищейке. Уровень двадцать семь. Я зайду позже».
Кто-то ее обманывал, и как бы Руби ни убеждала себя в обратном, она все время приходила к выводу, что солгал отец.
Потом наступил тот самый вечер, когда отец заявил, что возьмет ее на важное собрание в башне. Сказал, мол, встреча состоится на следующий день, а значит, через двадцать четыре часа секретов больше не останется. По крайней мере так это прозвучало. Выяснит ли Руби правду о матери? А о брате? Может, тот парень знает, в чем дело, и пришел ей рассказать?
