Уголки его рта дернулись.
– Точно. Но вернемся к теме. Перевернутый крест считается сатанинским символом.
Я в изумлении посмотрела на него.
– Я это записал. Слишком сложно было найти. – Он вытащил из кармана смятый листок бумаги и протянул мне.
Я прочитала: «Перевернутый крест, известный также как крест Петруса. Переворот христианских ценностей, провокация и неприятие христианской доктрины, выявление следов приверженцев оккультных кругов и связей с черной магией».
– Знаешь, что я думаю? – Я вернула ему листок.
– К сожалению, в отличие от эльфов я не умею читать мысли. Но похоже, мы думаем об одном и том же. Де Винтер – член той же оккультной банды, что и профессор Галлахер. Ты уверена, что твой отец тоже этим не занимается?
– Ты с ума сошел? Никогда. Он слишком боится за свою голову… ну, за свою репутацию ученого.
Фрейзер поднял руки в защиту.
– Это была всего лишь догадка, и, если подумать, не такая уж невероятная. В том обществе много историков. В Сети есть что-то вроде списка выпускников.
Мистер Бекетт откашлялся рядом с нами, и я вскочила на ноги.
– Приятно, что вы так внимательно слушаете меня, – он потянулся за листком бумаги, который лежал перед Фрейзером. Прочел несколько строк и положил в карман пиджака. – Если бы я мог делать ставки, поставил бы на то, что вы двое не преуспеете в жизни.
– Гм, да, спасибо за положительный прогноз, – ответил Фрейзер. – Мы сможем снова поговорить об этом через несколько лет.
– Я очень редко ошибаюсь, молодой человек, – высокомерно сказал мистер Бекетт.
– Вы ведете учет? – на этот раз я действительно заинтересовалась.
– Можно так сказать. – Он вернулся к своему столу.
– Мудак, – прошептал Фрейзер. – Мы покажем ему.
Я не была так уверена в этом. Я продолжала попадать в неприятности. Конечно, это не прекратится только потому, что я закончу школу. Вероятно, станет еще хуже. Внезапно мне представилось мрачное будущее. Одинокая и брошенная, я сидела в крохотной квартирке и бормотала что-то про эльфов. Я должна оставить все это позади.
Я стояла в саду, держа в одной руке листок с моей сигилой, а в другой – старую тарелку. Вот вам и взросление. Я отложила это до завтра. Я не думала, что это сработает, но все-таки нарисовала сигилу. Луна скрылась за темными облаками. Мне нужно было спешить, если я не хотела замерзнуть. Стоило надеть подходящую обувь и куртку. Вместо этого я стояла за кустами сирени в тигровых шлепанцах и бабушкином кардигане. По крайней мере, ветра не было. Я встала на колени и достала из кармана зажигалку. Затем зажгла лист и держала его над тарелкой. Пламя охватило бумагу, ее края скручивались, становясь сначала коричневыми, а затем серея. На тарелку упали хлопья пепла. Я скрутила лист, чтобы пламя могло распространяться равномерно. Я бросила записку на тарелку и с восхищением наблюдала, как огонь пожирает бумагу. Здорово. Хотя вряд ли эта штука нас защитит. Бабушка сказала, что печать должна сгореть полностью, а не только бумага вокруг нее. Постепенно свечение по краям тоже погасло. Должна ли я снова зажечь ее? Я потянулась к зажигалке, когда тонкие карандашные линии, которыми я рисовала сигилу, начали пульсировать. Сначала их черный цвет сгущался, потом становился все светлее. Изменение цвета происходило все быстрее: насыщенный коричневый, темно-синий, светло-зеленый, фиолетовый, розовый, и внезапно линии стали ярко-белыми. Крошечные огоньки погасли, и в течение миллисекунды печать полностью сгорела. Я смотрела на красный пепел, который она оставила, и пыталась собраться с мыслями. Неужели мне удалось зарядить сигилу?
Позади меня послышался шорох, и я резко развернулась. Надеюсь, я не привлекла монстров. В конце концов, слово «плохой» встречалось в формулировке моего желания. Может, это тоже запрещено. Еще один шорох. На этот раз он прозвучал намного ближе. Я сглотнула и плотнее затянула кардиган. Я все еще держала в руке тарелку с пеплом. Я хотела разбросать его по четырем углам дома, но, может, будет лучше, если я высыплю его себе на голову. Я пыталась пронзить темноту взглядом. Стало ли темнее за последние несколько минут или это всего лишь мое воображение?
Еще один шорох. Я вздрогнула так сильно, что тарелка в руке задрожала, и часть пепла упала на землю. Мои ноги дрожали, и я знала, что мне нужно бежать в дом, но не могла пошевелиться. Раздалось шипение, и мне наконец стало ясно, что я в беде. В нашем саду что-то находилось, что-то не очень приятное. Мне надо убираться отсюда.
Я сделала неуверенный шаг назад. Почему я, глупая корова, не осталась в доме и почему пошла на задворки, чтобы сжечь сигилу? Что-то потрескивало в розовых кустах бабушки. Я взвизгнула и побежала, но споткнулась о железный бордюр и упала на колени. Тарелка выскользнула из рук, пепел поднялся вверх, как сверкающая пыль. Я отчаянно ползла вперед. Тигровые тапочки вязли в мягкой земле. В горле внезапно пересохло. Я попыталась встать, когда рядом с моим левым ухом раздалось шипение. Я закричала, когда на меня посмотрели желтые щелевидные глаза. Змея! Огромная змея! Ее голова покачивалась на уровне моих глаз. Крик застрял у меня в горле. Словно загипнотизированная, я следила за равномерным движением и за каплями воды, которые блестели на ее теле. Мои руки безвольно свисали. Ледяной холод просачивался сквозь тонкую одежду.
Раздвоенный язык показался у нее изо рта, и она зашипела. Хотя она не показывала клыки, я знала, что она лишь ждет, чтобы вонзиться ими в меня. Хотя ей и не очень это было нужно, потому что ее рот был таким огромным, что она могла проглотить меня. Вскочить и бежать – но я даже мизинцем пошевелить не могла. Ее голова приблизилась. Неужели водоросли росли из ее головы, как косы? По моему телу пробежали мурашки, когда она наклонилась надо мной, и морская вода скатывалась с ее чешуйчатого тела и капала мне на лоб. Я уже почувствовала ее язык на щеке, и от гнилостного запаха перехватило дыхание. Моя кожа горела, как будто ее облили кипятком.
Потом она лизнула мою шею. Она собиралась укусить. Я хотела закричать, но меня парализовало. Я закрыла глаза в отчаянии, чтобы избежать пристального, горячего взгляда.
Звук флейты витал в воздухе. Мне кажется или я уже мертва? Если так, то все произошло очень быстро. Я приоткрыла глаза. Змея все еще была здесь, но ее голова отвернулась от меня, как если бы она теперь прислушивалась к темноте. Я стряхнула панику и поднялась на ноги. Животное дернулось и громко зашипело. Она, казалось, обезумела от злости. Я сжала руку в кулак. Я бы не сдалась так легко. Однако прежде чем успела нанести удар, белые и красные линии зазмеились вокруг меня, как скрытые вены. Трость закружилась в воздухе и поразила змею ударом, от которого она взлетела на несколько метров в воздух. Раздалось дикое шипение, когда ее тяжелое тело упало на землю. Земля задрожала. Я прижалась к Кассиану ближе. Чудовище с шипением подползло к нам.
– Это не обычная змея. – Его голос был настолько необычным, что напугал меня еще больше.
