Тут на меня накатило чувство опасности, сдавив горло невидимыми холодными пальцами.
Радаманте запросто может все испортить.
Она ведь способна растереть Сефизу в порошок одним щелчком пальцев, и тогда я никогда не узнаю, ни куда меня привел взгляд этой странной человеческой девицы, ни каким образом осуществилось то необычное путешествие между мирами.
Убедившись, что путь свободен, я снова зашагал по коридору, ведущему к комнате для допросов. Конечно, я знал, где находится это помещение, но еще ни разу ноги моей там не было. Когда приблизился к двери, моих ушей достигли приглушенные стоны, и я мгновенно напрягся, потому что голос показался мне знакомым.
У меня вдруг участился пульс. Я рывком распахнул дверь.
В следующий миг я почувствовал, что мир рушится у меня под ногами…
Человеческая девчонка лежала, совершенно обнаженная, на железном столе, привязанная к нему ремнями, сильно врезавшимися в кожу. Ее механическая рука отсутствовала, а номер Тысяча четыреста второй при помощи специального ключа как раз отсоединял от тела пленницы протез, заменявший ей левую ногу. Триста шестнадцатый грубо схватил девушку за шею одной рукой, а в другой держал какой-то странный кабель.
– Вы что творите?! – взревел я, вбегая в комнату, и с оглушительным грохотом захлопнул за собой металлическую дверь.
От потрясения все во мне словно перевернулось. Я ощутил исходящие от девушки волны абсолютного ужаса, и меня захлестнула животная, ослепляющая ненависть.
Четверо находившихся в комнате солдат резко обернулись, очевидно, искренне удивленные моей реакцией. Тысяча четыреста второй отсоединил металлическую ногу от плоти и теперь стоял, сжимая протез в руке. Пленница дрожала всем своим искалеченным телом, открытым взглядам собравшихся вокруг мужчин.
Я словно обезумел…
Девушка крепко зажмурилась, стиснула зубы и явно старалась не удариться в панику, однако по ее вискам катились крупные слезы, а плечи вздрагивали от с трудом сдерживаемых рыданий.
Нет… Нет, нет, нет!
– Таков порядок, господин, – недоуменно ответил один из стражников.
– Заключенных всегда раздевают догола, когда приводят сюда, а с Залатанных еще и снимают протезы, таковы правила, ваша светлость, – поддержал напарника Триста шестнадцатый.
Я прижал ладони ко лбу, с силой пригладил волосы, борясь с терзавшими меня жестокими необъяснимыми стремлениями.
Я их убью… Разорву на куски, всех четверых!
Не открывая глаз, Сефиза глухо застонала сквозь зубы. По столу медленно текли две кровавые дорожки в тех местах, где от тела девушки отсоединили протезы.
Этот невыносимый звук стал последней каплей, добавив последний штрих к и без того удручающему зрелищу, выносить которое я более был не в состоянии.
Внутренне смеясь над своим непоследовательным поведением, я схватился за край куртки, быстро расстегнул все пуговицы и, сорвав с себя мундир, накрыл им девушку.
И тогда она отказалась от внутренней борьбы, перестала пытаться скрыть свои страдания. Ее рыдания становились все сильнее и отчаяннее.
Гнев, испытанный мною накануне, не шел ни в какое сравнение с ураганом огненной ярости, бушевавшим в моей душе сейчас.
– Вы сейчас же вернете все на место, слышите? – вскричал я, вне себя от ужаса, опасений и желания немедленно исправить положение. – Поторопитесь, это приказ!
За свою недолгую жизнь я множество раз сталкивался с различными зверствами – не в последнюю очередь из-за своих способностей – и зачастую сам действовал жестоко, но сегодня чаша моего терпения оказалась переполнена.
– Господин, мы не обладаем такими знаниями. Только его светлость бог Гефест способен правильно провести эту операцию.
– Желаете, чтобы мы все-таки позвали на помощь ее светлость Радаманте? – предложил Пятьсот четвертый.
Он старательно пытался скрыть изумление, вызванное моим необычным поведением.
Сефиза приоткрыла полные слез глаза, испуганно посмотрела на меня, и я быстро наклонился к ней. На краткий миг наши взгляды встретились, и я изо всех сил попытался представить себе загадочный лабиринт, образованный припорошенными снегом колоннами.
Время внезапно замедлило свой бег. Комната вокруг нас закачалась, и ткань мироздания порвалась.
Потом появился старинный лабиринт. Снова дул легкий ветерок, неся с собой сочиненную мною мелодию – где-то вдали играли пианино и скрипка.
Как и в прошлый раз, мы с Сефизой стояли по разные стороны таинственного ручья. Я вздохнул с облегчением, увидев, что девушка стоит на своих ногах, ее тело невредимо и, как и накануне, затянуто в простое изумрудно-зеленое платье, в котором я уже видел ее раньше.
Девушка больше не рыдала, гримаса боли не искажала ее лицо, на нем читалось лишь удивление. Она скрестила руки на груди в защитном жесте и неотрывно глядела на меня серьезным взглядом – очевидно, ждала, что на этот раз я предприму что-то первым.
Эта мысль мелькала у меня и раньше, но теперь я был вынужден признать: для человека Сефиза была очень красива.
Ее каштановые, слегка вьющиеся волосы спускались до тонких плеч, множество заплетенных косичек были украшены металлическими подвесками. Нежные черты лица, красиво очерченные губы, карие глаза, оттененные густыми черными ресницами.
– По моему сигналу ты должна задержать дыхание и не дышать так долго, как только сможешь, – настойчиво проговорил я.
Даже в этом мире мой голос дрожал от страха и тревоги.
Девушка склонила голову набок и сдвинула брови, словно пыталась постичь смысл моих слов.
– Сефиза, ты поняла? – настаивал я. – Когда я скажу, задержи дыхание! Что бы ни случилось, не вдыхай, пока я не разрешу, ясно? Это очень важно! Договорились?
Выбора нет: придется забрать их души. Придется пойти на этот шаг, чтобы успокоить пламя, пожирающее меня изнутри. А главное, так у меня появится хоть какой-то шанс вытащить девушку из этой передряги.
Наконец Сефиза кивнула и тут же подозрительно прищурилась. Впрочем, бо́льшего мне не требовалось, теперь я мог начать действовать.
Глава 21
Сефиза
Я отдала бы что угодно, лишь бы продлить это мгновение спокойствия и безмятежности в самом сердце лабиринта, где не было ни страха, ни боли. Согласна была даже терпеть компанию своего злейшего врага, только бы не возвращаться туда, где меня ждали мучения…
Увы, стоявший прямо передо мной молодой человек в бархатной куртке кобальтово-синего цвета не стал спрашивать мое мнение и стремительно положил конец этой краткой передышке, разорвав зыбкую ткань видения и вернув нас обоих в реальность.
Внезапно я снова оказалась в гнусном кошмаре, из которого меня вырвала необъяснимая галлюцинация. Вновь чувствовала, что меня разобрали на части: рука и нога, так долго казавшиеся мне инородными членами моего организма, были безжалостно оторваны от тела, к тому же меня выставили на всеобщее обозрение, растоптав мои достоинство и стыдливость…
