Я снова ощущала под собой холодную поверхность металлического стола, толстые ремни врезались в обнаженное тело, так что я не могла шевельнуться. И еще эта невыносимая боль – плечо и верхнюю часть бедра словно жгли каленым железом в тех местах, где удаленные протезы еще недавно были соединены с моими нервами и плотью. Только теперь я поняла, насколько сильно успела привыкнуть к своим механическим ноге и руке, как привыкла на них полагаться: только лишившись их, осознала, как сильно ими дорожу.
Без них я стала такой уязвимой… Превратилась в сплошной комок боли, в жалкое, безобразное, искалеченное существо, полностью покорное воле своих мучителей.
Изначально я хотела держать глаза закрытыми, отрешиться от окружающей действительности, не замечать собравшихся вокруг меня палачей и не видеть того, что они со мной делают. Сохранить хотя бы остатки гордости. Увы, я оказалась намного слабее, чем думала, и текущие по моим щекам горячие слезы недвусмысленно мне об этом напоминали.
До сих пор я держалась. Схватившие меня солдаты приволокли меня в тюрьму и заперли в узкой темной камере, где и продержали до утра, а на рассвете отконвоировали в эту жуткую камеру пыток, привязали к столу, а потом разобрали на части, словно неодушевленный предмет. Затем явился Тень, увидел мои мучения, и его непонятная реакция – простое проявление человечности, когда он накрыл меня своей одеждой – меня сломали.
Неожиданно и необъяснимо…
Не выдержав, я снова открыла глаза, вся дрожа от безудержных унизительных рыданий, и снова увидела над собой красивое лицо своего врага, завораживающее и одновременно отталкивающее.
Я почувствовала, что тону в глубине его темных глаз, горящих тревогой, неловкостью и возмущением. Нет, наверняка это очередная отвратительная иллюзия. Я поневоле задавалась вопросом: каким гнусным извращением одержим этот злодей, раз делает вид, будто его трогают мои страдания. Несомненно, для него это просто игра, наверняка он пытается внушить мысль об облегчении моих мук с тем, чтобы потом сломать меня.
Он просто готовится причинить мне боль. Очень, очень сильную боль. Еще более ужасную, чем та, что он уже причинил…
Тень ведь для этого сюда и пришел, исключительно с этой задачей. Именно он приказал доставить меня сегодня утром на допрос. Решил не убивать меня накануне, потому что собрался пытать, дабы вырвать у меня признание, имена моих друзей.
Много лет я думала, что ничто уже не заставит меня страдать сильнее, чем в день, когда Тень забрал мою семью, а также мои руку и ногу. Однако я ошибалась, ведь после операции по присоединению протезов я не умерла, выжила вопреки всему.
То, что осталось от моих искалеченного тела и истерзанного разума, все еще может быть растоптано, разрезано на куски и пропущено через мясорубку, пока я не превращусь в безвольную куклу, полностью лишенную свободной воли.
Всю ночь я убеждала себя, что сумею вытерпеть любые пытки, не дрогнув, сохраню гордое молчание и ни за что не выдам Лотара, Хальфдана и всех тех, кто собрался под крышей кузницы и помогал детям. Однако реальность оказалась суровой и жестокой, а моя отвага – вовсе не безграничной.
Сейчас, привязанная к этому проклятому столу, лишенная всей своей одежды, будучи полностью во власти моих мучителей, страдая от невыносимой боли, вгрызающейся в мою плоть, я поняла, что до сих пор жила во власти иллюзий и в конечном счете со мной сделают все, что захотят.
Я изначально проиграла это сражение.
Я уже рыдала навзрыд, слабая и жалкая, хотя провела в лапах палачей всего несколько минут. Так страшилась того, что последует далее, так боялась грядущих ужасных пыток, которые наверняка окажутся куда мучительнее того, что я переживала в данную минуту…
Мне хотелось умереть быстро. Хоть на секунду сократить нынешние страдания…
Я готова была принять любую помощь, даже куртку Тени, прикрывающую мою наготу, коль скоро она могла защитить меня хотя бы от взглядов моих палачей.
Сейчас я готова была даже довериться человеку, которого ненавидела сильнее всего на свете…
– Сефиза, – настойчиво проговорил Тень. – Сейчас!
Его серьезный взгляд напомнил мне слова, с которыми он обратился ко мне мгновение назад, пока мы находились в другом мире. Поэтому, совершенно не понимая, какова цель этого действия, я сделала именно то, чего он от меня требовал, как утопающий ухватилась за протянутую мне соломинку, в безумной надежде, которой меня поманил Тень.
Я сделала глубокий вдох и задержала дыхание.
Убедившись, что я послушалась, Тень быстро отвернулся, схватил скальпель, лежащий на подносе рядом с прочими варварскими инструментами, и порезал себе руку. В центре его ладони мгновенно выступила алая кровь, а стоявшие вокруг стола солдаты все как один вытаращили глаза и уставились на порез – их лица исказили гримасы ужаса. Странно.
Снедавший меня нутряной ужас внезапно изменился, стал сильнее. Царивший в комнате страх сделался всепоглощающим, почти осязаемым.
Далее все происходило так быстро, что я с трудом понимала, что делают находившиеся рядом со мной люди.
Солдат, которого называли номер «Триста шестнадцатый», вдруг разбежался и ударился головой о стену, потом еще раз и еще, пока его череп не превратился в кровавую кашу с сероватыми прожилками. Стражник, отсоединивший протезы от моего тела специальным ключом, воткнул этот инструмент себе прямо в глаз по самую рукоятку. Верлен протянул скальпель третьему легионеру, и тот, с готовностью схватив острый предмет, чиркнул себя по горлу, располосовав его от уха до уха. Четвертый солдат упал и неподвижно замер у ножки стола, я не успела увидеть, как именно он покончил с собой.
Тень внезапно поморщился и сложился пополам, прижав руки к животу. Он протяжно застонал, словно от сильной боли, а его глаза затянулись странной белой пленкой. По-прежнему согнувшись в три погибели, с затуманенным взором, он несколькими судорожными движениями вытер кровь тряпицей, бросил ее в ведро и закрыл плотно прилегающей крышкой. Затем вытащил из кармана какую-то коробочку, извлек из нее что-то вроде прозрачной пасты и намазал ею порез на руке. После чего выпрямился и снова спрятал коробочку в карман брюк. Его побелевшие зрачки быстро темнели, принимая свой обычный вид.
– Можешь дышать, – хрипло проговорил он, тяжело отдуваясь. – Теперь все будет хорошо…
Мне казалось, будто пыточная камера вращается вокруг меня. Я едва не потеряла сознание и уже держалась на пределе своих возможностей. Я предпочла бы вовсе задохнуться, нежели узнать, что со мной будет дальше. Жуткая, демоническая сила Первого Палача ужаснула меня до глубины души. Однако мой рот сам собой открылся, и я жадно вдохнула живительный воздух.
Еще через секунду у меня сдали нервы, и я жалобно разрыдалась от страха и боли.
Закончится ли когда-нибудь этот чудовищный кошмар?
– Все будет хорошо, – повторил молодой человек, наклоняясь ко мне. – Я все исправлю. Тебе больше нечего бояться, клянусь…
