Я расстегнул куртку, потом решил вообще ее снять, чтобы как можно скорее избавиться от этого странного ощущения. После чего открыл окна, испытывая настоятельную потребность в свежем воздухе.
Я как раз любовался серебристыми отсветами, игравшими на вершинах деревьев в Лесу Проклятых вдалеке, когда Сефиза вернулась в комнату.
Волосы девушки еще не высохли, но она все равно их причесала. Над одним виском темные, отливающие бронзой пряди остались распущенными, а над другим были заплетены в тонкие косички, поднимавшиеся вверх, к затылку. Я вдруг вспомнил, что двумя днями ранее, когда она напала на меня в том злосчастном темном переулке, в ее прическе поблескивали скромные металлические украшения.
Наверное, солдаты изъяли у Сефизы те подвески, перед тем как бросить ее в тюремную камеру. Наверняка они их просто выбросили – по правилам именно так надлежало поступать с барахлом, конфискованным у подозрительных лиц. Но, возможно, безделушки Сефизы показались легионерам ценными?
Я разглядывал девушку, представляя, что в ее волосы вплетены изысканные украшения из золота и серебра, – она могла бы выбрать что-то по своему вкусу, нужно же компенсировать ей эту потерю. Следует сделать все, чтобы ей жилось как можно лучше здесь, со мной…
Точнее говоря, это нужно для того, чтобы девушка охотнее помогала мне и оставила наконец мысли о самоубийстве.
Вспомнив о ее недавней попытке выпрыгнуть из окна, я испугался сильнее, чем должен был. С другой стороны, в последнее время способность здраво мыслить постоянно меня покидала – и началось это после того, как я встретил эту маленькую представительницу рода человеческого.
– Вот, открыл окна, хочу немного проветрить помещение, – пояснил я, сцепляя руки за спиной и отчаянно пытаясь сохранить самообладание. – Тем не менее смею надеяться, твои дикие попытки выйти в окно уже не актуальны, и мне не придется во второй раз ловить тебя и снимать с подоконника.
Сефиза моргнула, очевидно, обескураженная. Впрочем, она тут же опомнилась, демонстративно уперла руки в бока и поглядела на меня с вызовом. Знакомый упрямый взгляд.
– Прямо сейчас я слишком голодна, чтобы пойти на такое. Можем вернуться к этой теме после того как мой живот будет полон. Видишь, говорю все, как есть. Признаю, это было глупо с моей стороны, тем более что есть другой способ мгновенно оборвать мою жизнь. Достаточно пролить всего каплю твоей крови, и со мной будет покончено. Быстро и эффективно.
Она насмешливо выгнула бровь, но я не нашелся что ответить.
Я просто не мог с ней спорить, а также не мог объяснить, что природа опасности, о которой она говорила, несколько иная. Конечно, Сефиза видела, как я, используя свои способности, расправился со стражниками в комнате для допросов. Даже если в тот раз она не поняла, что именно произошло, то сон, в котором мы вместе погрузились в мои воспоминания, окончательно все прояснил, и девушка догадалась, как действует мой яд.
Она решила напомнить мне о случившемся ночью, чтобы обрушить на меня новый поток обвинений? Снова будет называть меня чудовищем и добавит к длинному списку моих преступлений худшее из всех: убийство моей родной матери?
Очевидно, угадав, о чем я думаю, Сефиза прикусила губу и поморщилась, как будто в ее намерения не входило меня оскорблять. Потом вздохнула и резко проговорила:
– Ты собираешься кормить свою заложницу или нарочно выставил все эти блюда у меня перед носом, чтобы поиздеваться?
Сефиза ждала, что я приглашу ее сесть за стол. Она по-прежнему держалась настороженно и довольно агрессивно, но тем не менее не забывала о хороших манерах.
Я пропустил ее колкость мимо ушей, поскольку уже начал привыкать к ее манере общения, и, выдвинув для нее стул, жестом пригласил девушку садиться. Она сделала шаг вперед, но наступила на подол юбки, споткнулась и чуть не упала.
– Это платье тебе велико, – констатировал я, слегка огорчившись. – Я отдам его на переделку и принесу тебе другие, более подходящие.
Дворцовая модистка, к которой я недавно обратился, пообещала сделать все необходимое, а также в кратчайшие сроки снабдить меня любыми вещами женского гардероба, какими я пожелаю.
– Нет, платье чудесное, – пробормотала Сефиза и, опустив глаза, осторожно подхватила и слегка приподняла подол юбки. – Нет необходимости что-то менять. Просто я не привыкла носить такие наряды…
Ну конечно, ни одна женщина в Пепельной Луне (за исключением придворных дам) не могла себе позволить облачиться в такую одежду как по причине ее высокой стоимости и редкости, так и из практических соображений: в такой просторной юбке неудобно выполнять ежедневную работу, без которой немыслима жизнь простонародья.
Своей здоровой рукой Сефиза коснулась ткани и погладила дорогую вышивку. Внезапно ее привычный гнев испарился, лицо стало задумчивым, даже немного испуганным. Я же вдруг увидел в ней ту хрупкую девушку, из-за которой накануне пришел в такое смятение, увидев, как солдаты лишают ее частей тела…
Тогда мне была ненавистна эта ее уязвимость, теперь же я обнаружил, что мне нравится ее нежная, как лепесток цветка, кожа, изящный изгиб плеч. А еще, несмотря на охватившее меня смущение, я не мог перестать рассматривать Сефизу, улавливать малейшие изменения ее настроения.
Вероятно, девушка этого не осознавала, но платье действительно оказалось ей великовато – совсем чуть-чуть. Декольте было капельку глубже, чем следовало, так что в вырезе виднелась верхняя часть бледной груди – надо сказать, никакого недовольства по этому поводу я не испытывал – и плечи были полностью оголены, хотя предполагалось, что рукава будут их прикрывать. Кроме того, на талии собрались складки, в то время как платью полагалось плотно охватывать на удивление тонкий стан девушки.
Несмотря на все это, я отдавал себе отчет в том, что даже в не идеально сидящем платье Сефиза просто ослепительна. Зеленый атлас нефритового оттенка выгодно оттенял кожу ее лица цвета меда и темные, с красноватыми искорками глаза. Пусть платье ей не по размеру, но ее точеная фигурка с успехом компенсировала этот недостаток, так что выглядела девушка очаровательно.
– Могу ли я сделать из твоих слов вывод, что платье пришлось тебе по вкусу? – поинтересовался я, надеясь, что сумел выполнить хотя бы одно из ее условий.
Сефиза сдвинула брови, словно колеблясь. Затем, будто с сожалением, призналась:
– Я и не думала, что обычная одежда может быть такой красивой.
«По правде говоря, я тоже не думал».
Девушка покачала головой, ее лицо снова стало бесстрастным, холодным, и эта неприязнь неожиданно болезненно меня задела.
– Мое требование было довольно глупым, – сухо проговорила Сефиза, садясь за стол. – На самом деле я предпочла бы, чтобы ты принес мне какую-то одежду, более соответствующую моему состоянию, что-то поскромнее.
– Хорошо, как пожелаешь.
Не знаю почему, но ее реакция слегка меня огорчила. Я не понимал, почему Сефиза внезапно передумала, ведь ей явно понравилась тонкая вышивка и мягкий блеск принесенного мною наряда.
