– Ах, вот как? И почему же? – поинтересовалась я, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку кресла, чтобы немного увеличить расстояние между нами. – Почему ты так говоришь об удивительном кусочке потерянного рая?
– Возможно, потому, что его породил ад, – сурово отчеканил Верлен. Уголки его губ дрогнули, на лице промелькнуло отвращение.
Он отвернулся и нервным движением потер рот, как будто хотел проглотить собственные слова. Потом встал и, обойдя вокруг стола, подошел ближе и положил передо мной другую книгу.
– Этот вопрос закрыт, – холодно подытожил он. На его лицо вновь вернулась бесстрастная маска. – Если не ошибаюсь, ты хотела научиться читать? Вскоре мне придется отлучиться на несколько часов, так что сейчас самое время заняться этим.
Молодой человек достал из выдвижного ящика стола помятый листок – очевидно, он помялся накануне, когда я устроила здесь кавардак, – длинный металлический стержень с заостренным концом и склянку, наполненную темной жидкостью. Верлен осторожно открыл ее, окунул острый конец стержня в чернила и начал быстро записывать на листке символы со страниц книги, располагая их в столбик.
Он сидел совсем рядом, и его близость взволновала меня сильнее, чем мне того хотелось. Мое отвращение быстро уступало место какому-то иному чувству, которому я никак не могла подобрать названия. От его огромного стройного тела исходил такой жар, что я ощущала его даже на расстоянии. Еще я могла уловить запах мыла, которым Верлен, очевидно, пользовался ранее, когда мылся. Я как зачарованная наблюдала за его руками, такими большими, мощными и в то же времени не лишенными определенного изящества: они так ловко выводили один загадочный символ за другим.
Закончив писать, Верлен выпрямился и расстегнул несколько верхних пуговиц на вороте рубашки, обнажив адамово яблоко и впадинку между ключицами. Затем кашлянул и пояснил, протягивая мне листок:
– Вот алфавит, соответствующий нашему языку.
– Нашему… языку?
Урок едва начался, а я уже совершенно ничего не понимала.
– По всей Империи люди говорят на одном языке, но так было не всегда. В прошлом существовали разные королевства, не объединенные в одно, и в каждом жители разговаривали по-своему, а также имели разные письменные культуры.
Я заправила за ухо прядь волос – привычка, приобретенная еще в раннем детстве – и медленно провела кончиками пальцев по написанным Верленом значкам. Можно подумать, он ждет, что я вот так, с ходу их все запомню. Я подняла голову, взглянула на молодого человека и внезапно обнаружила, что тону в его темных, блестящих глазах, обрамленных длинными, необычайно густыми ресницами – он взирал на меня с неожиданной, обескураживающей мягкостью.
Жалеет меня, такую глупую и необразованную?
И, кстати, откуда он все это знает?
Он получил эти знания от богов? А если так, стоит ли верить его словам?
– Всю эту информацию я получил из других книг, – пояснил Верлен, очевидно, угадав ход моих мыслей. – В этих томах хранятся все знания мира. Тот, кто умеет читать, легко может узнать все описанные в них тайны. У нас в Соборе столько книг, что тебе не хватит всей жизни, чтобы все их прочесть.
– А в этой о чем говорится? – спросила я по наитию, указывая на лежащую передо мной открытую книгу без картинок.
– Сначала нам нужно выучить алфавит, а потом ты сама сможешь это узнать.
Верлен встал, обошел письменный стол и занял место напротив меня, после чего ткнул указательным пальцем в самый верхний символ, написанный на листке.
Время текло очень быстро. Молодой человек показывал мне буквы, произносил их вслух и объяснял, какие новые звуки получаются, если поставить две определенные буквы рядом. Потом мы вместе принялись читать выбранную им книгу, трактат о какой-то странной войне между людьми, которая называлась «Вторая». С помощью Верлена я кое-как расшифровывала примерно одно предложение из пяти, а он читал остальное, медленно водя пальцем по странице, чтобы я следила за текстом.
Никогда бы не подумала, что Тень может быть таким терпеливым и внимательным учителем…
Я читала одно слово за другим и чувствовала себя очень глупо, слыша собственный неуверенный лепет. Однако Верлен ни разу не поморщился и тем более не насмехался над моей неуверенностью и моими ошибками. Всякий раз, когда я умолкала, мучительно раздумывая, как прочитать то или иное буквосочетание, он не выказывал ни капли нетерпения, просто молча ждал, пока соберусь с мыслями.
Солнце уже начало клониться вниз на сером, затянутом туманом небе, как вдруг Верлен встрепенулся, выудил из кармана жилета часы и посмотрел на циферблат.
– Сейчас нам придется закончить, на сегодня достаточно, – сообщил он. В его голосе прозвучало почти сожаление – хотя, возможно, воображение сыграло со мной злую шутку. – Продолжим завтра, хорошо?
Его слова резко вернули меня в суровую реальность. Самой мне никуда не нужно идти, я лишена привычной жизни, а вот жизнь Верлена продолжается. Наверное, его ждут дела, о которых мне ничего не известно, друзья, с которыми он общается, ежедневная работа, которую он должен выполнять…
Молодой человек встал, надел куртку и наглухо застегнул пуговицы на вороте рубашки. Затем провел пятерней по волосам, зачесав назад короткую прядь, до сего момента спадавшую на лоб, – и все это в гробовом молчании.
Мы успели прочесть всего пару страниц, но содержащийся на них текст показался мне настолько странным, что я не удержалась и спросила:
– Как могла разразиться такая война? Почему боги не вмешались, прежде чем она началась? Где они были, почему позволили людям править вместо себя? Написанное здесь не похоже на правду…
Верлен пожал плечами, словно и сам в прошлом задавался такими вопросами. Не глядя на меня, он осторожно проговорил:
– Думаю, человечество долгое время единолично правило миром, и в итоге это его погубило. В конце концов боги спустились с небес и остались на земле, чтобы исправить причиненный ущерб, устранить вызванный людьми хаос и вернуть порядок.
Я впервые слышала подобную теорию. Вообще-то Верлен сейчас изрек чистой воды богохульство.
Смелое заявление Первого Палача императора потрясло меня до глубины души. От удивления я забыла обо всем остальном и глубоко задумалась.
Верлен направился было к двери, потом снова подошел к письменному столу, за которым я все еще сидела. Порылся в кармане, вытащил пузырек с пилюлями и, достав две штуки, положил передо мной.
– Прими их, если боль вернется, не жди, пока станет совсем плохо, договорились? – попросил он. Затем взял со стола поднос с посудой, оставшейся после нашего обеда. – Тебе еще что-нибудь нужно? Возможно, я вернусь поздно, так что, если захочешь поужинать…
– Минутку! – Я так и подпрыгнула, вскочила с кресла, чуть не сбив собеседника с ног. – Сегодня же воскресенье и уже почти вечер… Ты…
