Какой-то я не слишком доброжелательный, как выяснилось.
– Попробуй вначале сама, – предложила Кати, кивнув на корзину с печеньем.
Агафна занервничала, даже прикусила губу от напряжения. Хотя на самом деле все было просто. На ее месте я бы все-таки съел отравленное печенье. С отравой можно разобраться позже, это лучше, чем терять лицо в данный момент. Последнее куда опаснее.
Отравительница все-таки взяла печенье из корзинки.
– Ты взяла из другой корзинки, – Кати оказалась внимательной. – Из той, что предложила мне, взять явно боишься?
– Да ты… – начала девушка.
Но остальную фразу нельзя была расслышать из-за внезапно раздавшихся многочисленных женских криков.
Оторвавшись от Кати и Агафны, я увидел на лицах нескольких девушек ужасные огромные пятна, напоминающие волдыри.
– А-а-а, мое лицо! – кричала одна из них.
– Что происходит?! – закричала другая,
Кати в ужасе отбросила печенье Агафны, даже моя ведьма оказалась испуганной.
– Так, порядок, призываю к порядку! – громогласно заявил мэр. – Тихо!
Все действительно затихли. Казалось, все повисло в гробовой тишине.
Ничего удивительного на самом деле, дело не в голосе или харизме главы города. Мэр использовал артефакт, медальон, висящий на его шее. У того было одно безумно замечательное для политиков свойство: управление эмоциями толпы. На отдельных людей артефакт просто не действовал либо действовал крайне слабо. То ли дело массы…
– Что произошло?
– Мы попробовали печенье у Агафны… – почти одновременно заявили пострадавшие.
– Ее выпечка чем-то странно пахнет, – спокойно сказала Кати. Сейчас ее спокойствие крайне важно.
– Да она… – начала вещать отравительница, но мэр уже скомандовал увести ее.
Девушки, чьи лица пострадали, тоже были вынуждены покинуть ярмарку.
– Что ж, в таком случае я предлагаю госпоже ведьме на всякий случай проверить все привезенное для угощения жюри и гостей ярмарки. Разумеется, за отдельную плату.
Даже так, у нас получится и денежную выгоду из этого всего извлечь. Правда, перед этим он что-то сказал Кати, отчего та густо покраснела. Но быстро справилась с этим, что-то ответила и направилась ко мне.
Кому же еще осуществлять магическую проверку. Похоже, стоило изначально проверить всех. Но, кроме Агафны, отравителей больше не было.
Жюри во главе с мэром принялись дегустировать продукцию. Кати была одной из лучших, но баллы за кофе ей немного снизили. Для здешних мест напиток все же был не слишком привычным, но девушке все же очень хотелось внедрить его в обиход.
Следующим этапом оказалась готовка. Необходимо было показать на публике свои таланты и за ограниченное время на глазах у публики приготовить десерт.
Некоторые здесь неожиданно засыпались. Кто-то, по всей видимости, не очень умел на самом деле готовить, кое-кто нервничал, и поэтому все валилось из рук, а некоторые не очень хотели показывать свои секреты, демонстративно не став ничего делать.
Кати же немного опоздала, она выбрала слишком трудоемкое для приготовления блюдо, еще и ждала, когда потом пирог остынет, и только тогда добавила крем, затем еще добавила ягоды, аккуратно, медленно, не торопясь.
– Не добавила б ягод, успела бы.
– Было бы не так вкусно, – пожала она плечами.
Сейчас можно было расслабиться, пока жюри пробует блюда конкурсанток.
Кати присудили второе место, первое место заняла женщина, которая справилась в срок, но девушку это нисколько не трогало. О себе она здесь уже достаточно заявила, да и объявила всем о скором открытии кондитерской лавки.
Можно было уже насладиться ярмаркой или отправиться домой. Лично я собирался уговорить девушку на второе. Надо получить все от этого маленького отпуска.
– Госпожа ведьма, подождите! – кто-то окликнул нас позади.
Какая-то женщина из зрительниц, одетая в просторное черное платье. В первую очередь бросилось в глаза, что взгляд у женщины скорбный, а губы дрожат от волнения. Рядом с ней стояла худенькая девочка лет шести-семи. У малышки были очень выразительные красивые глаза, светлые волосы были уложены во многочисленные косички. Только взгляд был встревоженный, немного пугливый.
– Только вы сможете мне помочь.
– Чем? Что-то с вашей дочерью? – обеспокоенно спросила Кати, внимательно смотря на ребенка. Дети для нее явно больная тема.
Я же несколько напряжен. Мало ли вдруг какая-то ловушка? Всегда лучше подозревать самое худшее.
– Возьмите Сафи в ученицы. Научите своему искусству.
– Какому именно? – спросила Кати. Она, похоже, растерялась от таких просьб. Еще бы, я ждал просьбы дать денег либо то, что женщина попросит применить магию. От женщины с таким скорбным видом сложно ожидать чего-то другого.
И, честно говоря, в этом случае я даже не против был бы помочь, но эта просьба меня поразила.
– Хоть какому-нибудь, – просила женщина. Даже не просила, а почти умоляла. – Она моя единственная дочь.
Точно спектакль, только весьма глупый.
– Вы таким способом хотите выведать секреты?! – не выдержал я.
– Я вряд ли смогу ее обучить ведьмовскому искусству, у нее может не быть дара, – сказала Кати. Ее голос был гораздо мягче, чем у меня. Сама дипломатичность.
– Хоть чему-то. Я заплачу, если нужно. Ей все пригодится, – голос женщины дрожал. – Мне не к кому обратиться.
Спектакль глупый, но я должен отметить, женщина играет весьма хорошо. Однако вряд ли Кати попадет на эту уловку.
– Вы можете рассказать подробнее? – девушка все же решила больше узнать об этой ситуации. – Может, вам можно помочь другим каким-нибудь способом.
Все-таки добрая душа. Еще не понимает, что порой бывает из-за доброты и излишнего сострадания.
– Хорошо, но наедине, госпожа ведьма. Мне бы не хотелось, чтобы это кто-то знал.
А мне вот не хотелось оставлять Кати наедине с этой женщиной.
– Элиас, отойди, пожалуйста, – слова прозвучали как приказ. Приказ, которому я вынужден повиноваться, и это весьма неприятно.
Пришлось наблюдать за Кати с небольшого расстояния. Услышать ничего не получилось: девушка со своей собеседницей говорили шепотом. Даже прочесть по губам не удалось. Кати стояла ко мне спиной, заслоняя лицо женщины.
Спустя добрых десять минут девушка вернулась ко мне.
– Что в итоге решили? – поинтересовался я.
– Я буду учить девочку.
– Ты что?..
Кажется, я ослышался. Я не верил своим ушам.
– Я буду ее учить.
