– Говорю же – султанский приказ. Ослушаешься – шелковый шнурок пришлют. Чтоб на нем же и удавился.
Шелковый шнурок, султан… Весь этот бред Ляшин пропустил мимо ушей, дело было не в этом. Главное, он нашел единомышленников! Побег, конечно, дело опасное… Однако сидеть сложа руки точно так же опасно, террористы – народ непредсказуемый, запросто могут всех пленников расстрелять. Ну, или отрубить головы – снять, да потом выложить в Сеть, для устрашения и демонстрации собственной крутости. Как того парня…
Султан – это, видимо, кличка какого-то полевого командира, которому подчинялся капитан Ахмет-бей. Шелковый шнурок – одна из изощренных казней, которыми нынче, увы, никого уже не удивишь. От фанатиков всего ожидать можно.
– До Черного моря дней пять пути, – снова оглянувшись по сторонам, тихонько молвил Никодим Иваныч. – Там еще сутки, потом – в Дунай-реку. Там и в побег! Ты того вон, лови…
Репников что-то швырнул… звякнуло… Нож?
Алексей наклонился, подобрал – напильник… Вернее, обломок напильника. Что ж, хорошее дело.
– Будь осторожен, Алексей, – тихо предупредил новый знакомец, кивая на спящих гребцов. – Соседи твои – иудушки те еще. Заметят – донесут обязательно. Ну и наемников опасайся. Те тоже донесут. За хороший куш.
– Понял, – Ляшин покусал губу. Не все тут так просто, оказывается… Так ведь и следовало ожидать.
На следующий день, с раннего утра вновь зазвучала труба, ударили барабан и литавры. Гребцы – шиурма – вновь взялись за весла, и судно медленно вышло из бухты… Дальше, в море, за дело взялись матросы. Поставили паруса, и галера поплыла дальше своим ходом, все прямо, лишь иногда лавируя – ловила ветер.
Весла понадобились лишь к вечеру – войти в очередную бухту, да утром – выйти. Так вот и плыли, пропуская по правому борту горы, долины и большие города с белоснежными зданиями и старинными крепостями.
Эх, рвануть бы туда, в цивилизацию, к нормальным людям! Увы, близок локоть, да не укусишь. Ничего. Скоро уже, скоро, ага.
* * *
В один из дней, ближе к обеду, запела труба! Спустили паруса, гребцы навалились на весла, и «Огненный волк», резко повернув на восток, вошел в широкий пролив, по обеим сторонам которого раскинулся какой-то огромный город. Светло-серые крепостные стены, голубые купола мечетей, тоненькие иглы минаретов и порт, полный судов! Огромные парусники!!! Около полусотни, уж никак не меньше!!! Разные – и торговые, и военные, с тремя и четырьмя пушечными палубами – деками, с высоченными мачтами, с резной кормой.
Господи! Да откуда же их столько взялось-то? Что здесь, какой-то исторический фестиваль? Чтобы воссоздать всю эту красоту: паруса, такелаж и прочее, это сколько же времени, сколько денег надо! Или… это просто туристские суда? Да нет, не похоже. Слишком уж тщательно сделаны. Туристские – они все несколько аляповатые, со всякими там черепами и прочими «пиратскими» атрибутами, эти же – само совершенство и мощь.
Какая-то нехорошая мысль вдруг возникла в голове Ляшина, и что-то кольнуло в сердце.
Нет! Не может быть… Слишком уж это невероятно.
* * *
– Истанбул… – глядя на проплывающий город, мечтательно поцокал языком коренастый надсмотрщик Казнак. – Истанбул, эх…
Мечтатель, однако…
Неужто это и вправду Стамбул? А где мост? А где… Где полицейские и таможенные катера, где современные суда, куда все это делось? Бог весть… Неужто… Нет, быть такого не может! Еще нужно понаблюдать, еще…
Галера все же пристала к какому-то пирсу. Очень ненадолго. Спустили мостки, и капитан Ахмет Озер-бей сошел на берег в сопровождении «господ офицеров». Затем на больших арбах (!) привезли ядра для пушек и мешки с порохом! Надо же, игрища продолжались… или…
Боеприпасы быстро разгрузили раскованные наемники. Правда, в город их не пустили и тут же приковали обратно, вызвав глухой недовольный ропот.
– Ну вы! Поболтайте у меня!
Коренастый Казнак погрозил шиурме плетью. Вообще, не такой уж он был и садюга – зря никого не бил. У Ляшина, правда, вся спина горела – так ведь и было за что! Грести-то толком не умел. Вот, учился по ходу дела, и ту уж без плети – никак. Такая вот развивающая педагогика. А что? В обычной российской школе пригодилась бы, точно. И не за двойки, нет. Послал учителя на три буквы – с десяток ударов получи! Перед всеми, в актовом зале – чтоб неповадно, ага. Сорвал урок – тут можно и два десятка отсыпать, драку на переменке затеял – столько же! Дисциплина бы наладилась – в момент. А где дисциплина, там и успехи в учебе. При классно-урочной системе иначе не будет никак. Так что плеть – это только во благо было бы. А еще хорошо бы плетью всех тех, кто мешает учителям учить. Все этих контролерщиков, вебинарщиков, курсовичков, хозяев сомнительных сайтов и прочих. Плетьми от школы отогнать! Иначе не уйдут, больно уж им там хорошо – хлебно.
Стояли в Стамбуле – если это был Стамбул – недолго, меньше суток. Вообще, было не очень похоже на то, что судно должно отправиться в дальний поход. Ни пресную воду не грузили, ни провизию. Вот только порох и ядра. Даже количество солдат и артиллеристов на галере не увеличилось.
Погрузились, дождались возвращения капитана с офицерами, да рано утром уже и отправились в путь.
Город и впрямь производил впечатление своими размерами и красотой! Из гавани выгребались, наверное, часа три, если не больше. Потом поставили паруса – а город все никак не заканчивался, все тянулись по берегу дома, дворы, оливковые рощи, смоковницы и кипарисы. Сонмища рыбачьих лодок оккупировали все море, наверное, их было куда больше сотни, глаза устали смотреть.
За прошедшие три часа гребли не все сразу, а по очереди, по трети гребцов – несмотря на это, измотались почти до смерти, лично Ляшин устал, как собака, и когда подняли, наконец, паруса, со всей искренностью возблагодарил Бога.
– Ничего, ничего, – одобрительно кивнул загребной – тот смуглявый, что сидел ближе к борту. – Якши! Привыкнешь, ага. Ты – парень сильный.
Как успел посчитать Алексей, галера «Огненный волк» имела двадцать шесть весел по борту, по крайней мере – по правому. Впрочем, на левом, как вскоре выяснилось, весел было меньше – занимал место очаг для приготовления пищи. Конечно же, должны были грести синхронно, что требует от каждого гребца индивидуальной силы и мастерства. На одном же весле могли оказаться и сильные и слабые гребцы, и опытные, и новички, что, наверное, требовалось учитывать при рассадке. К тому же Ляшин скоро заметил, что те, что сидели у внутреннего конца весла, уставали намного сильней тех, что располагались ближе к борту, около уключин. Наиболее сильные и опытные составляли так называемых загребных, «командиров» весла, если так можно выразиться. По мнению Алексея, таких нужно было очень тщательно отбирать и оказывать уважение. Некоторым из загребных – тем, что сидели на первых от кормы скамьях-банках, такое уважение явно оказывалось. Казнак их не бил и все время здоровался, улыбался, да и пищу им готовили отдельно – как матросам. Наверное, эти загребные и считались членами экипажа, поскольку от них так много зависело! С остальной шиурмой эти люди вели себя надменно, всячески подчеркивая свое привилегированное положение.
