У всех имперских чиновников рабочие часы начинались одинаково – после утреннего намаза – и заканчивались часа за два до намаза вечернего, то есть – до захода солнца. Таким образом, выходило часов девять-десять в день. Вполне приемлемо.
– Шаркид со временем становится опытным писцом, – со знанием дела пояснял Исмаил-ага, – Затем займет управляющий пост низшей ступени, и, если, конечно, проявит себя, станет хаджегяном, как я! Аллах не дал мне сыновей, только дочки… ну, так хоть племянники! Может, кто-то из них станет дефтердаром или реис-улькюттабом… и даже – великим визирем, ага! Ты же, Али-Урус, будешь помогать в отчетах. Приставлю к тебе Мурада, он парнишка смышленый, и мать его – русская. Хоть и наложница, а все же… Ох, бедный мой брат Хайреддин! Ах, видел бы ты, как мужают твои сыновья, как я им во всем помогаю… как помогал бы своим… Как своим…
К слову сказать, наложниц и младших жен умершего лет пять назад от какой-то лихорадки старшего брата Исмаил-ага тоже сделал своими. Так сказать, приватизировал. Имел право, поскольку старшая вдова брата Туракина-ханум – так же умерла, ненадолго пережив мужа. Ну, а всяким там младшим женам и юным наложницам никто никаких прав не давал. Таким образом, уважаемый хаджегян имел на иждивении двух своих жен (другие две к тому времен скончались), плюс еще две молодые жены – вдовы брата, и три наложницы. Целый гарем! Ну, а как же уважаемому человеку без этого? Все это – плюс еще трех дочерей – приходилось содержать. Слава Аллаху, хоть племянники уже зарабатывали сами – приносили в дом деньгу да подарки, что и понятно – имперская бюрократия была семейной профессией. По закону, если чиновник умирал или выходил на пенсию (была и такая!), на его место назначали старшего сына, если тот обладал нужной квалификацией, ну… или вот – брата, племянника…
Обо всем этом Али-Урус узнал уже позже, а пока же, засучив рукава, приступил к выполнению своих новых должностных обязанностей. Под чутким руководством начальника, Исмаила-аги, и при всемерной помощи шустрого мальчишки Мурада. О, тот оказался весьма умен, остер на язык, да еще и любопытен не в меру! Притом не походил на турка ни капли. Серые глаза, русые волосы, веснушки, уточкой нос. Ну, разве что смугловат малость.
– Э, Али-Урус, ты правда Мустафы-бея – друг, да? – начальник не обманул, мальчишка говорил по-русски весьма замечательно, лишь иногда вставляя лишние предлоги.
– Он сказал – друг. Я тебе буду тут все показывать, да. Мы отчеты пишем – да, а вот они, – Мурад кивнул на своих братьев, расположившихся ближе ко входу, на подмостках, за невысокими столиками.
Юные бюрократы уже были во всеоружии – чернильницы, перья, рулоны желтоватой бумаги. Хоть прошение написать, хоть донос – пожалуйста, просим-просим! За прошение – двенадцать акче, за донос на соседа – ну-у, хотя бы уточку.
Мурад с Алексеем уселись в дальнем углу, у забранного искусной решеткой окошка. Многочисленные полки и расположенные вдоль стен вместительные шкафчики ломились от бумаг! И какие-то списки, и рулоны, и просто друг на друга листы – пачками! Некоторые перевязаны разноцветными шелковыми ленточками, иные же – нет.
– Вот! Все наше богатство! – с гордостью показал мальчишка.
– Видать, важные документы.
– Еще бы! Это вот – земельные отчеты за прошедшие десять лет! В том шкафу – свежие отчеты, прошлогодние, по всему. Конечно, копии. А там вон, на полке – смета на строительство новой мечети. Еще не утвержденная. Слава Аллаху, русские ничего здесь не сожгли, не успели. Так только, пару бумаг испортили – видно, мясо заворачивали. Ну, Али? Что-то хочешь спросить?
Потрясенный увиденным, Алексей почесал затылок:
– Да, хотелось бы, так сказать, в общих чертах, узнать специализацию. Чем мы вообще занимаемся, в какой отрасли? Сельское хозяйство там, образование или культура, может быть…
– Да всем подряд занимаемся! Городок маленький, кроме нас – некому.
Мурад вдруг замолк и к чему-то прислушался. Все в конторе тоже напряглись, некоторые даже привстали…
На улице, рядом, послышалось лошадиное ржание. Прогрохотали по крыльцу шаги. Дверь распахнулась…
– Именем великого султана и падишаха…
– Казенный курьер! – испуганно ахнул мальчишка. – Горе нам, горе! Секир башка!
Глава 5
Май–июнь 1773 г. Туртукай
Высокий, с непроницаемо-каменным лицом и пронзительным взглядом, курьер безошибочно угадал старшего. Глянул – словно стрелою пронзил:
– Великий султан Абдул-Хамид, хан, властитель Дома Османов, султан султанов, хан ханов, предводитель правоверных и наследник пророка Владыки Вселенной, защитник святых городов Мекки, Медины и Иерусалима, император Константинополя, Адрианополя и Бурсы, городов Дамаска и Каира, всего Азербайджана, Магриса, Барки, Кайруана, Алеппо, арабского Ирака и Аджима, Басры, Эль-Хасы, Дилена, Ракки, Мосула, Парфии, Диярбакыра, Киликии, вилайетов Эрзрума, Сиваса, Аданы, Карамана, Вана, Берберии, Абиссинии, Туниса, Триполи, Дамаска, Кипр, Родоса, Кандии, вилайета Мореи, Мраморного моря, Черного моря и его берегов, Анатолии, Румелии, Багдада, Курдистана, Греции, Туркестана, Татарии, Черкесии и двух областей Кабарды, Грузии, Кипчакской равнины и всего государства татаров, Каффы и соседних стран, Боснии и ее зависимых стран, города и крепости Белград, вилайета Сербии со всеми замками, крепостями и городами, всей Албании, всего Ифлака и Богдании со всеми зависимыми странами и границами, и многих других стран и городов…
Все это посланец шпарил наизусть, безо всякой бумажки. С другой стороны – попробовал бы подглядывать! Чтоб казенный курьер титула султана наизусть не помнил? Донесли бы уже давно. И тогда курьеру – секир башка, а не какому-нибудь там хаджегяну.
– Великий визирь срочно требует военно-крепостной отчет за три года! – закончив с титулом султана, посланец почмокал губами и обвел строгим взглядом присутствующих. Мол, смотрите тут, у меня не забалуете!
– Сроку вам – до утра. Утром, сразу после намаза, жду отчет на постоялом дворе у мечети. Да поможет вам Аллах в вашем деле.
Молитвенно сложив руки, курьер повернулся и вышел. Даже разговаривать не стал, лишь небрежно протянул подбежавшему Мураду фирман – грамоту с золоченым обрезом и затейливой арабской вязью.
Как зашел, так и вышел – с каменной физиономией висельника.
– Ну и рожа! – ахнул Орхан. – Уж точно теперь – секир башка будет!
– И не говори, – вздохнув, Исмаил-ага взял у мальчишки фирман и подошел поближе к распахнутому окошку. Вполголоса забормотал, читая и комментируя:
– Именем его величества султана вам надлежит принять к исполнению… Угу, приняли уже! Отчет о воинских расходах… о тимарах… о состоянии крепости… Ага, еще и приложить акт проверок и листы согласований… ну, это мы сделаем… Так-так… Еще один отчет о финансово-оброчном обеспечении, количество солдат по графам… Сипахи, левенды, янычары и прочие… Всего шестнадцать граф… Ох, секир башка-а-а-а! Оно хорошо – в фирмане точный срок не указан. Написано только – по распоряжению посланника. У которого на лбу светится – «Срочно! Важно! Вчера!»
