– О, конечно же прав, Али-Урус! Ну, разве можно женщинам давать волю?
Вроде у соседей затихло все. Нет, вот опять крики…
– Керим Гюллер все сокрушается – была бы хоть баба красивая! Статная, луноликая, с полными бедрами и добротной грудью… А то ведь – тощая драная кошка! А туда же – выпендривается.
Возмущенно фыркнув, Мурад протянул собеседнику кувшин:
– Пей, друг Али! Вкусный шербет, да.
– Вкусный…
Сделав пару глотков, Ляшин поставил кувшин на стол.
– Чего же сосед ее не продаст? Коль, говоришь, сам торговец.
– Хэ! Может быть, и хотел бы… – расхохотался мальчишка. – Да пока людской молвы побаивается. Ведь обязательно скажут – мол, не смог с девчонкой управиться, хэ! А еще рабами торгует! Вот и не продает… но думаю, через полгода-год точно сбагрит.
– Зачем вообще покупал такую?
– Э! Ты, когда лошадь покупаешь, точно знаешь, что не подведет?
Резонно, чего уж. Уел!
– Он ее каждое утро плетью самолично порет, – между тем сообщил Мурад. – Чтобы орала, чтоб соседи слышали. Ну, чтоб не стыдно. А зачем брал… Тут вот еще в чем дело. Керим Гюллер человек не бедный, и гарем у него большой. Четыре жены, наложницы… Наложницы все разные. Ну, из разных мест – такой вот у Керима подбор выходит.
– А, так он коллекционер, выходит!
– Кто-о?
– Любитель девочек.
– А, ну да, да. Любитель.
Покивав, мальчишка глотнул шербету и продолжил посвящать нового сотоварища во все перипетии туртукайской светской жизни. Надо сказать, это дело парню явно нравилось! Ну, так ведь болтать – не мешки ворочать. Да и выказать себя осведомленным и знающим человеком – тоже дело не последнее.
– И каждое утро эта Юртик Кеди под плеткой стонет… но не орет, нет. Гордая!
– Как ты сказал?
– Юртик Кеди. Ну, так ее прозвали – Драная Кошка.
– Ах да…
– Одна наложница у Керима-аги – из Букурешта! – Мурад явно хвастался – еще бы, вот какие люди в его селении живут!
– Другая – из Варны. Третья из Измира. Четвертая – из Эдирне. И эта вот – пятая. Из Кючук-Кайнарджи, выходит.
– Думаю, ее там тоже сбагрили. А Керим – оп – и взял. Для коллекции.
Ближе к полуночи собеседники разошлись. Али-Урус отправился спать в свой угол, Мурад же – на сеновал. Там все слуги обычно и спали. Ну так и что? Он же еще не кятип, не хаджегян. Даже экзамен на право подписи не сдал! Лентяй. Принеси-подай мальчишка.
Кючук-Кайнарджи… Вытянувшись на своем сундуке, Алексей блаженно смежил веки. С этим селением у него были связаны самые добрые воспоминания. Юная красотка Бояна, ее уважительный дядюшка Хашим-хаджи. Болгарин, из ренегатов, принявший ислам и сделавший неплохую карьеру. Как-то они там? Нашла ли Бояна хорошего стряпчего? Отспорила ли дела отца? Отсудила ли дом? Если дядюшка помог – вполне возможно. А может, ее уже и замуж выдали. Хотя без приданого – как? А так бы дом был в Варне, плюс отцовский бизнес. За такую-то любой пойдет, пусть даже за тощую и со скверным характером. Даже драную кошку Юртик Кеди младшей женой бы взяли, будь у нее в приданое дом и хоть какой-нибудь бизнес.
* * *
На следующий день начальник канцелярии Исмаил-ага вновь причитал, уже в обед, когда доставили почту. На этот раз, правда, казенный курьер не приезжал, просто пришла ямская почта – мальчишка с постоялого двора прибежал, принес письма. Первое было – ого-го! Целый фирман на бумаге с золотым обрезом. Начальник канцелярии административной области (вилайета) выражал свое полное одобрение за присланный хаджегяном отчет! Тут бы и радоваться, да закатить пирушку, однако…
Однако имелось еще и второе письмо, в котором как обычно «Срочно! Важно! Вчера!» требовали доклад о состоянии медресе на текущую дату. Причем по огромному количеству пунктов! Отправить доклад было велено с той же почтой. Ну, два дня было еще. Тем не менее уважаемый хаджигян вновь закатил глаза:
– Горе нам, горе! Секир-башка-а!
Ляшин поначалу не понял:
– А что это мы-то делаем? Пусть мулла и этот… учитель…
– Мюдеррис, – подсказал Мурад.
– Ну да, мюдеррис… Пусть с муллой отчет и пишут! Наша-то какая печаль?
– Нет, Али, печаль-то как раз наша, – со знанием дела пояснил один из старших писцов, Ибрагим. – В фирмане написано – «канцелярия Исмаила-ходже». Значит – нам.
– Так, может, перепутали?
– Может. Но спрос с нас будет.
– Года два тому деньги на ремонт медресе давали, – припомнил Исмаил-ага. – Нам, а уж мы – мулле. Вот теперь и спрашивают.
– Ага!
«Руководителем отчетной группы» был назначен Али-Урус. («Больно уж у тебя хорошо выходит отчеты писать!»)
Кроме самого Алексея, в группу вошли еще двое младших писцов, Орхан с Мурадом. Старших парней, уже имевших право подписи, Исмаил-ага на отчет не поставил – кто-то же должен был и другие дела делать, просителей принимать – иначе на что жить-то?
К мулле отправился сам начальник канцелярии, лично – иным было не по чину. Ушел с утра, вернулся к обеду. Расстроенный.
– Ничего они в медресе не ремонтировали. Минарет поправили – и все. А медресе… эх!
Исмаил-ага махнул рукой и неожиданно улыбнулся:
– Однако мулла все данные предоставил, вот…
Вытащив из-за пояса кипу желтоватых бумаг, исписанных витиеватым арабским письмом, хаджегян протянул их Мураду:
– Прочти и все верно переведи. Мулла же обещал нас заботами своими не оставить. Кои верный отчет создадим. Так что, Али-Урус, считай, что ты теперь почти уже и правоверный!
– Не, не, в таком важном деле торопиться не надо! – с некоторой оторопью Алексей повернулся к Мураду. – Ну, давай, переводи уже. Сейчас посмотрим, как тут лучше сделать.
Сделали, как всегда. Сначала – все хорошее, потом, после всех этих «вместе с тем», «однако» и прочих – немножко «плохое». Так, чтоб было похоже на правду. Чтоб поверили… и чтоб не очень-то стремились проверять. Да кто из гражданских чинуш сюда поедет-то? Тут же, считай, фронт!
* * *
– …из них тринадцать процентов потрачено на вставку и покраску оконных рам… кто там их будет проверять? – прохаживаясь из угла в угол, диктовал Алексей. – Написал?
– Угу…
– Еще можно двери «покрасить»…
– Не, – отложив перо, Мурад скривился и поцокал языком. – Нет там дверей – циновки.
– Значит, на покупку новых циновок… Да, я видел, возле медресе кустов, деревьев много растет. Так и запиши – на озеленение прилегающей территории.
– На… озе-ле-не-ние… прилегающей… тер… А что такое территория, брат Али-Урус?
