– Я понимаю. И место такое знаю, да…
Вдруг вскочив на ноги, Бояна сверкнула глазами и протянула руку:
– Идем! Ну, что сидишь? Идем же.
* * *
Место и впрямь оказалось укромным – на вершине утеса, средь зарослей тиса и ясеня, небольшая такая полянка с мягкой травой и цветами. Анютины глазки, ромашки, одуванчики… шиповник еще…
– Хорошее местечко, да.
– Ты побудешь со мной?
– Д-да…
Без всякого стеснения девчонка скинула кафтан и шальвары, стянула рубашку, упала в траву, раскинув в стороны руки… Юная нагая нимфа…
Вот приподнялась, махнула рукой:
– Ну, иди же сюда! Эй!
– Сейчас…
– Э-э! Чего в одежде-то?
Наверное, она давно этого хотела. Забыться, ощутить в себе мужчину, которому… по крайней мере не противна, который знал о ней все… и не брезговал… Да, наверное – так…
Улегшись рядом. Ляшин осторожно погладил девушку по плечу, поцеловал грудь, накрыл губами губки…
Распахнув глаза, Бояна тяжело задышала… Дрогнули одуванчики и ромашки… Колыхнулось небо…
Они долго лежали рядом, в мягкой зеленой траве посреди пряного разноцветья. О чем-то негромко говорили, смеялись… и снова любили друг друга.
На спине девушки еще оставались белесые шрамы – следы плетей. На левом бедре ее, у самого лона, красовалась небольшая татушка – надпись золотисто-коричневой арабской вязью.
– Здесь написано – «На счастье», – Бояна перехватила взгляд. – Это мне Заира сделала… еще там, в Кючук-Кайнарджи… О, боже, боже! Где же оно счастье-то? Где?
– Может быть, совсем рядом… Точней – уже скоро…
– Ты, может быть, замуж меня возьмешь?
– Я – солдат… А вот стану хотя бы полковником…
Алексей замялся – такого прямого вопроса он вообще-то не ожидал. Еще поди пойми – в шутку она спрашивает или всерьез? Глаза вроде серьезные… и чуть подрагивают губы…
– Не такое уж и счастье быть женой воина… – приподнявшись на локте, Ляшин чмокнул девчонку в нос. – Знаешь, я же еще не закончил по поводу поручения.
– А я еще и не согласилась!
Фыркнув, Бояна потянулась в траве… потом снова прижалась к любовнику, положила голову на грудь… заглянула в глаза:
– Ну? Что ты там хотел сказать-то?
– Дом… Сам граф Суворов обещал помочь. И потом, хозяйка постоялого двора – это ведь тоже неплохо?
– Хозяйка постоялого двора? – девчонка задумалась… улыбнулась. – А ты знаешь, пожалуй – да. Как-то неожиданно все… Я об этом не думала…
– Дело опасное, еще раз говорю, – погладив Бояну по спине, снова предупредил Ляшин.
– Ну уж, не опаснее того, что со мной было! Когда начинать надо?
– Вчера… И это еще – срочно, важно!
* * *
Через три дня Бояна превратилась в рыжую смуглянку. Так что вряд ли хоть кто-то мог сейчас признать в ней драную кошку Юртик Кеди. С раннего утра, облачившись в свой скромный наряд, девушка вновь подалась на рынок. Послушать базарные сплетни, местечко себе подыскать. Следовало быть осторожной – несмотря на русское войско, нравы в Гирсове царили дикие, одинокую девушку вполне могли украсть и продать. Бояна об этом помнила.
– Служанки нужны, да, – достопочтенный Фарух, торговец тканями и посудой, почесал свое толстое пузо и, склонив голову, внимательно осмотрел девушку.
Бояна невольно попятилась – слишком уж хорошо она знала подобные взгляды. Так обычно смотрели работорговцы или главные евнухи – оценивали.
– Вах, вах, – горестно поцокал языком достопочтенный Фарух. – Тоща ты больно.
– Так я в служанки хочу, а не в любовницы! – синие очи взъярились гневом.
– Ну, дева… Одно, знаешь, другому не мешает, вах! – торговец принялся расчесывать бороду узорчатым костяным гребнем. Беседуя с девушкой, он, однако же, не упускал из виду и возможных покупателей:
– Э, ханум! На шторы, на скатерть бери! Настоящий шелк, смотри, как переливается! А? Хочешь парчу? Парча есть. Да и сукно у меня, сама знаешь, хорошее. Вах, вах, Валик-джан! Не проходи мимо. Знаю, день ангела у супруги скоро… Вот, смотри какой поднос! Все подносам поднос… Ожерелье? Ну, это к Рашиду… А поднос возьми, не пожалеешь! Так, о чем это я?
Достопочтенный Фарух вновь повернулся к Бояне:
– Одно другому не мешает… А помогает! Только тебе откормиться надо, да.
– Да как же я откормлюсь-то, дядюшка Фарух? Коли на службу никто не берет?
– И то правда, – снова оценивающий взгляд. – Сирота, говоришь? И родичей нету?
– Так да. Пока вот с маркитантами мыкаюсь.
Бояна сделала горестное лицо – вот-вот заплачет.
– Я бы тебя к себе взял, хоть ты и тощая, – понизив голос, откровенно признался торговец. – Да только жена у меня больно ревнивая. И служанки у нее – старушки сорокалетние. Я же христианин, мне гарем не положен. А так бы…
– Так, если скажете, дядюшка Фарух? Я уж отслужу.
– Скажу, скажу… Ты заходи, дева. Тебя как звать-то?
– Бо… Тамия.
Такая же история вышла и с зеленщиком, и с торговцем коврами. Правда вот, рыбник кое-что подсказал – мол, искали тут служанку в гарем.
В гарем, откровенно говоря, не хотелось. Хотя там ведь можно было что-то разузнать. Постоялый двор – это ведь очень даже неплохо! Хоть так свою судьбу сделать… раз уж одна совсем. Алексей еще есть… Если вдруг… дай Бог, и с ним все сложится. Хотя – нужна ли ему такая жена? Одно дело – любовница, а жена – это ведь совсем другое…
Повезло на третий день, ближе к концу недели. Кажется, это была пятница. День у магометан – праздничный, у христиан же – постный. Заглянув в церковь, Бояна-Тамия помолилась на удачу и на обратном пути заглянула на рынок. Поздно уже дело было. Уже сворачивались все, подсчитывали выручку, убирали товар, складывали в возы да в тележки.
Монеты тут по-прежнему ходили турецкие – маленькие серебряшки-акче, они же по-гречески – аспры. На одну такую монетку… дня три прожить вполне можно было, а то и больше.
– Эй, Тамия, эй! Не видишь, дева, ага!
Отвлекаясь от дум, девушка обернулась на зов и быстро натянула улыбку:
– Ой! Здравствуйте, дядюшка Фарух.
– И ты будь здрава! Ох, думаю, повезет тебе, дева.
– Неужто кому-то срочно служанка понадобилась?
– Понадобилась. И еще как!
Служанку искала одна еврейская семья. Не местные, появились недавно. Купили вот дом месяц назад, еще до появления русских. Кажется, из Трапезунда приехали… или из Адрианополя-Эдирне. Ай, нет – из Смирны, что в империи именовался – Измир.
