От волнения Бояна едва не пролила вино…
– Осторожней! Что с твоей служанкой, дорогая Рашель?
– О, ничего! Просто перегрелась в бане.
– Бедняжка!
– Ну да…
– Надеюсь, она не говорит по-французски?
– О, что ты, друг мой! Конечно же нет. Впрочем, мы ее отправим. Зачем нам чужие уши?
– Тамия! – Рашель перешла на болгарский. – Ступай пока на кухню. Помоги Салиме.
Опустив глаза, Бояна поклонилась и вышла. Ах, как сильно стучало сердце! А душа ликовала – не узнал! Не узнал! Да и как он мог бы узнать-то? Видел один раз, мельком, и тогда девушка выглядела совсем иначе. Бледная, темно-русая, осунувшаяся, с впалыми щеками и потухшим взором. Нынче же – рыжая смуглявая красотка – совсем другое дело, совсем другой человек! Попробуй, узнай.
И все же, все же – каков молодец Алекс! Как он угадал с загаром и с хной…
Бояна несколько успокоилась только на кухне. Тетушка Салима уже растопила большую круглую печь, отправив помощницу принести еще немного древесного угля. Потом нарезали овощи и мясо.
Теперь нужно было уйти. Ненадолго – сходить на базар, заглянуть к портному. Ведь уже было о чем доложить, а как же! Странное поведение фальшивой иудейки Рашель, спрятанная в кушаке схема… Рауль Мустафа-бей, наконец! Одно его появление о многом говорило.
Нужно было только передать… но вот, правда, из дому пока не выпускали.
Гость ушел вечером – уселся на коня прямо с крыльца, во дворе. Махнул рукой госпоже – уехал. Чернокожий слуга затворил ворота, и путник растаял в фиолетовых сумерках. А Рашель все стояла у окна, все смотрела… А потом вызвала служанку.
– Завтра у нас будет один гость, Тамия. Очень… я бы сказала, неприятный мужчина. С ним женщина… Или даже две. Будет хамам. Ты будешь прислуживать и…
Сделав паузу, Рашель заглянула служанке в глаза:
– Если этот мужчина что-то захочет и от тебя… Ты должна все исполнить. Понимаешь, о чем я?
– Не беспокойтесь, моя госпожа. Я сделаю все, что потребуется.
Девушка поклонилась, прижав руку к груди.
– Хорошо, – довольно улыбнулась хозяйка. – Думаю, я повышу тебе жалованье!
– Очень бы хорошо, моя госпожа!
Бросившись на колени, Бояна поцеловала госпоже руку.
– Ну-ну, полно тебе! Сказала же – полно.
– Госпожа, а не могли бы вы заплатить уже завтра? Ну, за неделю, да… Просто я бы хотела завтра пройтись по лавкам, ну, всего этакого прикупить…
– Ага-а-а! Хорошо тебя понимаю… – Рашель шутливо погрозила пальцем. – Что ж, неволить не стану! Иди… но к обеду будь дома! И… не забудь наш разговор.
– Как можно, моя госпожа!
– Славная девочка… Вот тебе деньги. Целых четыре акче!
– Четыре акче?! О…
– Ступай. Не благодари – отработаешь. Про завтрашний день – помни.
* * *
Портного звали Сурен. Сурен Конидис. Выходец из Силистрии, наполовину армянин, наполовину грек, он прожил в Добрудже всю свою жизнь и тихо ненавидел турок. Не потому что хотел ненавидеть, и не в память о великих предках. Просто так уж сложилась жизнь. В Силистрии Сурен владел ткацкой мануфактурой. Ее отжал сосед, турок. Просто написал донос в канцелярию провинции Добруджа. Мол, господин Конидис не чтит традиции ислама, призывает к смене власти… и прочая подобная чушь. Хорошо, чиновник-албанец попался въедливый, дотошно во всем разобрался… но пока то да се, Сурена бросили в тюрьму… Когда разобрались – оправдали вчистую. Вышел… А уже ни кола ни двора… ни мануфактуры. Пока то да се, мануфактуру сосед прибрал к рукам, жена слегла с тяжелой болезнью, а детей уж и кормить стало нечем. Самое-то главное – все поставщики, клиенты и работники ушли к конкурентам. Хорошо, родственники в Гирсове были. К ним и уехал Сурен вместе с семьей. Там помогли. Дом купил, мастерскую портняжную, лавку. Не так, конечно, богато, как в Силистрии, но все же не бедствовал… Пришли русские, единоверцы… тут и совсем хорошо стало. И когда попросили немножко помочь – согласился сразу.
Хороший человек, чего уж…
Каждый раз, проходя мимо лавки портного, Алексей поглядывал в окна, обычно занавешенные синими шторами… А вот сейчас шторы были другие – темно-голубые. Если не присматриваться, то и не заметно совсем, что цвет другой. Однако Ляшин углядел, еще бы – условный знак. Значит, есть какая-то весточка!
– Есть у вас тут золоченые пуговицы?
– Да, господин. Сейчас сыщем! Вот, извольте… Ага…
Вместе с двумя пуговицами упала в карман камзола записка-весточка… Вернувшись домой, молодой человек развернул, прочел… обрадовался-задумался. С одной стороны – шпионское гнездо вроде как вычислили. А с другой – хорошо бы теперь узнать, что турки затевают? Тут не только Бояну использовать надобно – тут и самому думать, и думать хорошенько!
Вот Алексей и думал – развернул старательно нарисованную схему, задумался. Это все понятно – крепость. Вот – башня… похоже, восточная. Ну да, именно она, такая вот, слегка вытянутая. Между прочим – самая мощная в крепости! Дюжина больших пушек, две бомбарды, десять кулеврин! Еще шесть полковых орудий – для стрельбы картечью. А в подземелье, в подвале – арсенал. Ядра и порох! Попробуй-ка сунься, враг. Если эту башню взорвать… А как? Это подкоп нужно делать. Что для того надобно? Люди – землекопы, возчики с телегами – землю-то нужно будет вывозить, да еще тайно, чтоб никто не заметил. Потом заряды пороховые закладывать… Авантюра!
Именно так и Суворов заявил!
– Авантюра, Леша! Тут и не думай даже. Ну, как, скажи на милость, этакую затею незаметно провернуть?
Ляшин лишь плечами пожал – и впрямь, незаметно никак не получится. Разве только…
– А, если какой-нибудь редут или шанец рядом копать и…
– Да где там рядом копать-то? Там берег уже, овраг.
– И то правда…
А, в общем-то, поблагодарил Александр Васильевич. От души поблагодарил, расцеловал даже! Еще бы – такое осиное гнездо раскопать.
– Да это все Бояна, – засмущался Алексей. – Она… ну, та девушка, что…
– Да помню, помню, – командующий, а ныне – комендант Гирсова, махнул рукой. – Ничего, даст Бог, заплатим ей хорошо. Но к делу-то ты ее пристроил.
– Я…
– Вот видишь! Значит, в верную сторону направил…
Резко оборвав беседу, Суворов неожиданно привстал, к чему-то прислушиваясь… потом вдруг закукарекал… и сев в креслице, приложил палец к губам. Прошептал на полном серьезе:
– Однако тут и у стен уши есть! Даже в моем комендантском доме. Ты девочку-то береги!
– Да я и берегу, ваше превосходительство!
– Но не сильно, – тут же охолонул командир. – Пусть всех запоминает, кто в дом ходит. И… хорошо бы поточней узнать, чего замышляют-то? С башней-то – затея гиблая.
