Играя, Ляшин хитро направлял беседу в нужное для себя русло. Наверное, еще и поэтому игра у него не шла – не тем был занят.
Фортификационного инженера Финкельберга хорошо знали все. Знали и почему запил – от неразделенной любви.
– Письмо плохое получил, уже с неделю… – пояснили картежники. – Дама сердца выскочила замуж. То ли в Риге, то ли в Ревеле. Где-то там.
Да, Прибалтика уже давно была российской. Уже почти что век. После того, как Петр Первый ее честно купил у шведов.
– Да, любовь – такое дело… У меня вот как-то… А кто же схемы фортификационные составлял? Шанцы вон, редуты… Время-то, сами знаете – война. Вот-вот турок наступать начнет!
– Насчет этого не сомневайтесь. У Осипа помощник толковый имеется. Из вольнонаемных. Петровский Кузьма. Из мещан, кстати. Не сказать, что голова. Но старательный. Главное – непьющий и в карты не игрок.
– Не пьет, да прижимист! – усмехнулся корнет. – Деньги любит, да.
– Деньги все любят. Муса Ирекыч, сдавай!
На следующий день, с утра, Алексей прихватил с собой выпрошенную в штабе зрительную трубу и отправился прогуляться к речке Боруй. К тому самому оврагу, где рыли подозрительный шанец.
Устроился в рощице, постелив под себя плащ. Приложил окуляр к правому глазу… Часа через три уже было ясно, что с шанцем что-то нечисто! Во-первых, работали там местные нанятые артельщики, а не солдаты, а во-вторых…
Поначалу Ляшин просто посчитал количество вывезенных от шанца возов да прикинул, сколько кубометров земли там выйдет… Вышло так себе. Не очень-то и много. Не-ет, лишнего они не рыли, не вывозили лишнего… Зато – привозили! На телегах и в арбах, совершенно в открытую – а кого стесняться-то? – везли потребные для строительства материалы – дерево на сваи, кирпич… За три часа – дюжина возов! Больших, четырехколесных. И еще – три арбы. Зачем столько? Они там метро собрались строить?
* * *
Через пару дней Иван Андреевич Круглов вновь отправился в гости к госпоже Рашель, откуда принес важные новости. Бояне удалось узнать, что шпионы нашли-таки сведущего в каменоломнях и подземных ходах человека – бывшего раба. Нашли давно, просто хозяйка только вот сейчас проговорилась, невзначай, когда считала деньги. Разложила прямо на софе – и серебро, и ассигнации – русские и французские. Считала, да про себя приговаривала – это вот тому, это вот этому. Это – землекопам, это возчикам, то – за порох, а то – старику из каменоломни…
Старик из каменоломни, ага… Бывший раб.
Еще Бояна сообщила о том, что со дня на день ожидается прибытие в Гирсово отряда разбойных людишек.
– Вот тут непонятно, – усевшись во дворе, у кухни, Круглов устало вытянул ноги. – Зачем головорезов откуда-то вызывать? Что, своих, местных, нет? Хоть тот же Джелал Кирмизи Эл – Красная Рука.
Красная – от крови, конечно. Очень уж был, поганец, жесток и лишних свидетелей оставлял в живых разве что по ошибке. Шайка у него была, еще при турках. Все, как обычно – грабили богатые дома, нападали на караваны, даже воинскими обозами не брезговали – обнаглели совсем. Правда, как русские в Гирсово пришли – исчезли. Сбежали или, может быть, затаились… Примету всегда оставляли – как ограбят караван или дом, атаман обязательно ладонь в кровь опускал – и кровавый сей отпечаток на стене или, там, на повозке, на лошади даже, оставлял. Этак – вот вам на память! Чтоб боялись. Чтоб уважали. Чтоб помнили!
– Экий и впрямь поганец, – усмехнулся поручик. – Только вот убили его. Опознали даже. О чем и доложили господину коменданту. При мне и докладывали.
– Убили, говоришь… Не знал.
– Так мало кто и знает. Война ведь, не до разбойников.
Алексей потянулся к кувшину с квасом. Налил в большие глиняные кружки, себе и собеседнику. Оба с наслаждением выпили.
– Да и, думаю, искать-то им особо некогда. Легче своих пригласить лиходеев, знакомых. Уж куда быстрей и надежней.
Зачем туркам понадобились головорезы, было вполне понятно: посеять панику и, если выйдет, ударить в тыл. Да и так, перед наступлением запугать обывателей. Чтобы русским не помогали ничем.
– Знаешь, я что еще думаю, – поставив опустевшую кружку, Ляшин задумчиво забарабанил пальцами по столу. – Если есть подземный ход… Так, может, его под восточной башней и поискать? Там и тайный караул выставить – вдруг кто из-под земли-то и явится?
– Из-под земли, Леша, только черти являются! – хохотнул Круглов. И тут же посмотрел совершенно серьезно. – Но тут ты прав!
* * *
– Инженеров, Рашель! Они ищут инженеров. Лично Суворов затребовал все списки. Понимаешь, все!
Потянувшись в кресле, Рауль Мустафа-бей нервно закурил трубку. Вытянув ноги, расстегнул кафтан… Тут же положил трубку на стол, вскочил на ноги и, пройдясь по «синей» гостиной, остановился перед висевшей на стене картиной кисти Шардена. Какой-то салон, диван, девушки…
Девушки…
– А эта, твоя служанка? Она не могла подслушать?
– Я же уже говорила – она не понимает по-французски, – госпожа Рашель томно улыбнулась.
По случаю прихода важного – и столь симпатичного ей – гостя женщина нарядилась в шелковое светло-зеленое платье с широкой юбкой, тонкой осиною талией и таким глубоким декольте, что, казалось, еще немного – и станет виден пупок. Впрочем, шпиону нынче было не до платьев подельницы.
– Тамия много делает для нас, Рауль. – Рашель тряхнула волосами – прическа осталась ее прежняя, на турецкий домашний манер, просто распущенные локоны, перетянутые широкой лентой. Некогда было делать сложную, европейскую, как принято в лучших домах. Некогда. Да и некому.
– Не забывай, именно она нашла землекопов и бывшего раба из каменоломен…
Мустафа-бей повел левой бровью:
– Надеюсь, этого раба вы…
– Уже! – светски улыбнулась хозяйка. – Он ведь больше не нужен.
– Это хорошо, хорошо, – отвернувшись от картины, гость зябко потер руки. – И все же служанка явно подозрительна. Она заходила в лавку к этому армянину, портному… А что касается французского, то слова «инженер» и «фортификация» звучат одинаково понятно на всех языках. Так что могла и подслушать. И передать.
– Но зачем? Ты знаешь, сколько я ей плачу? Янычарам столько не платят!
– Явное расточительство! Просто страшно представить, сколько денег ушло! Наш русский друг, хоть и в небольших чинах, но вхож ко многим. Знает свое дело – и требует денег. Очень и очень не маленьких.
– Во-от!
– Но он того стоит, да.
Хмыкнув, Мустафа-бей уселся на диван, рядом с хозяйкой. Та порозовела и чуть-чуть наклонилась, так, чтобы еще больше стала видна грудь.
Рауль наконец-то сделал комплимент и даже на «вы»:
– У вас очень красивое платье, мадам!
