Узница лишь закусила губу – бывало и хуже.
– Ну, будешь рассказывать?
– Буду. Но что говорить-то?
– Всё!
Отложив плеть, хозяйка уселась на ларь.
Бояна взглянула на нее с явной укоризною и обидой:
– Вы бы, госпожа, сначала сказали, что хотите узнать. Я бы и сказала. А то сразу бить. Да еще словами разными обзываетесь.
– Ну… ты же человека убила! Между прочим, нашего друга, – голос хозяйки звучал как-то растерянно.
– Ха! – фыркнула узница. – Это потому, что он сам меня чуть не убил! Вы же сами видели.
– Так расскажи, почему так? Откуда ты знаешь… знала почтеннейшего Хашима-хаджи?
– Этот человек – мой дядя, – Бояна не стала кривить душой. – Он предал и продал меня.
– Твой дядя? Ой, как мало я о тебе знаю, оказывается…
Снаружи послышались шаги и в дверь постучали:
– Приехал господин Мустафа-бей, госпожа.
– Сейчас иду…
Обрадованно хмыкнув, хозяйка вдруг погладила служанку по плечу:
– Ну, жди, милая. Вдвоем-то мы тебя и допросим…
– Так, может, пока развяжете? Руки-то затекли совсем.
Глава 8
Осень 1773 г. Гирсово. Добруджа
Бояне все же удалось развязаться. Руки тонкие, веревки – так себе, гниловатые. Сначала одну руку вытащила, а дальше уж дело пошло веселей. Развязалась… Подтянула штаны, надела сорочку… Шмыгнула к двери, прислушалась. Вдруг подумалось – может быть, хозяйка забыла запереть замок?
Девушка дернула ручку… Да нет, ничего эта змея не забыла! Что же делать-то теперь, что? Ну, развязалась… А дальше? Через окно не пролезть, дверь закрыта. Что остается-то? Да стукнуть того, кто войдет, по башке чем-нибудь тяжелым. Вот хоть этой старой сковородой. Вещица для такого дела вполне подходящая!
Взвесив сковороду на руке, пленница мстительно прищурилась, прикидывая дальнейший план действий. Ну, допустим, удастся кого-то огреть. Дальше? А дальше – выскочить да уносить ноги! Что еще делать-то? Ничего другого, похоже, не остается.
Во дворе послышались голоса – приглушенные, мужские. Целый гомон! Бояна осторожно выглянула в окошко и выругалась. Показалось, будто весь двор был полон людьми! Луна, зависшая над соседней мечетью, выхватила из темноты заросшие бородатые лица. Господи, откуда здесь взялись все эти люди? А, это, верно, разбойники из шайки Кривого Абдуллы! Да уж… теперь не убежишь, просто и во двор-то не выйдешь. По крайней мере – пока. Ну да – пока. Придется ждать, улучить удобный момент и дать деру. Не вечно же они тут ошиваться будут?!
Внезапно гомон затих – на крыльце появилась стройная фигура Мустафы-бея. То есть самого бея Бояна не видела, зато голос узнала.
– Вот что, братцы, – негромко начал главный шпион. – Уже очень скоро мы поднимем восстание. Сигналом к нему будет сильный взрыв – вы его услышите. Как только услышите – врывайтесь в первые попавшиеся дома, вытаскивайте на улицу жителей и начинайте резать! Не важно, кто перед вами – мужчины, женщины, дети. Режьте, и пусть они громко орут, стенают, плачут! Аллах простит вас. Мало того! Вас ждет благодарность самого султана.
Тут Мустафа-бей сделал паузу, и разбойники одобрительно загудели. Через какое-то время речь продолжилась:
– Кто спросил сейчас – можно ли грабить? Можно и нужно. Но! Не тащите никуда добро, не прячьте! Все это и так будет вашим. Да, не надо поджогов… без приказа. Ну, если кому-то понравится хорошенькая дева – можете не стесняться! Аллах простит. Сегодня заночуете здесь, во дворе. Завтра укроетесь в тайном месте. И будете ждать. Заверяю вас – недолго.
Во дворе… Понуро усевшись на корточки, узница положила сковородку на пол. Побег пока что откладывался. На неопределенное время.
Снаружи заржала лошадь. Кто-то уезжал – Мустафа-бей? Если так – не повезло хозяйке. Она-то, верно, надеялась…
За дверью послышались шаги. Загрохотал замок. Немой великан Аббас вошел в помещение первым, держа в руке горящую свечку. Следом шагала госпожа Рашель…
– Так и знала, что эта кошка развяжется. Аббас, поставь свечку…
Великан схватил пленницу за руки, потащил к столбу. Приподнял, подвесил, связав так крепко, что девушка закричала.
– Осторожно! Раньше времени не пришиби, – недовольно пробурчала хозяйка. – Дай плеть! И подожди за дверью.
Госпожа Рашель выглядела рассерженной и печальной. Ну да – любовник-то уехал, ага…
– Что смотришь? Н-на!
Удар!
Девушка дернулась.
Еще удар, еще…
На этот раз хозяйка не рвала с Бояны сорочку, не стягивала штаны и ничего не спрашивала – просто била, срывая злость. Впрочем, силы истязательницы очень быстро иссякли. Бросив плеть в угол, она повернула голову:
– Аббас! Развяжи ее… А то и впрямь окочурится. Завтра вечером она – твоя. Делай с нею, что хочешь. Только, смотри, не убей.
Великан почтительно поклонился, в узких глазах его мелькнуло что-то звериное, на тонких губах заиграла ухмылка…
– А ты… – подойдя к узнице, госпожа взяла ее за подбородок. – Подумай-ка хорошенько, время еще есть. Правда, немного. Может, стоит все рассказать? И про портного на рынке, и… и много чего еще. То, что нам было бы интересно… Ну, а если ничего такого и нет, если ты просто честная дурочка, то тем хуже для тебя. Просто тебе не повезло, так иногда бывает.
После ухода хозяйки и сопровождавшего ее слуги Бояна расплакалась. Навзрыд. Нужно было выплакаться – слишком уж много всего навалилось за этот день.
Ну, почему? Почему так несправедлива жизнь? Она ведь была послушной дочерью, не грешила, даже вина почти не пила. И вот на тебе! Погиб отец, двоюродный дядя, на которого так надеялась, оказался подлецом и мерзавцем. Алекс… Алексей – пожалуй, единственное светлое пятно, да и тот, если уж честно, ее просто использует. Ах, вот, если бы все стало, как раньше, когда был жив отец! Жила бы себе и жила, спокойно, без всяких лишений. Вышла бы замуж, нарожала детей… Какая разница, у кого власть – русские, турки? Лишь бы давали жить. Однако вон оно как все обернулась-то! Теперь… теперь даже и непонятно, как и вообще… Хотя как раз понятно. Особенно – про завтрашний день. Может, лучше лишить себя жизни, хоть это и грех? Ну да, вон веревка – удавиться можно вполне…
А вот пошли все к дьяволу! Удавиться – ага… Не дождетесь! В конце концов, Гирсово-то принадлежит русским. Надо только подать о себе весть! Как? А вот это надо придумать. Еще только вечер, еще целая ночь впереди… Думай, Бояна, думай! На то тебе и голова дана.
Так ведь… Красный кушак! О нем ведь и говорил Иван Андреевич! Мол, если совсем туго придется… Сейчас ведь как раз так и есть! Значит, срочно повесить красный кушак. На бельевой веревке, у ясеня. Повесить, привязать… Вот только как? Да и кушака нет… ни красного, никакого… Однако вот… Веревка-то – вот она. Только не красная…
