Впрочем, до старой площади доехали в обычном своем виде – дабы не смущать свои же разъезды. А уж там, за углом, переоделись быстренько, дальше уж времени зря не теряли – действовали нагло и быстро, тем более, пока то да се – уже и время-то приближалось к обеду.
– Ну, с Богом, – благословил Круглов. Самому-то ему соваться в знакомый дом пока что было не с руки. Он и не совался.
Стучать в ворота не стали. Парочка ловких молодых казачков перемахнули через забор – прямо вот так, с лошадей! Перепрыгнули да отворили ворота… Рванувшийся было к ним хмурый великан Аббас тут же и был отоварен палицей по башке. Так и повалился в пыль – изумленный.
Чернокожий Давид оказался хитрее – завидев чужих, проворно схоронился за кучей кизяка, в лопухах. Даже хозяйку не предупредил – так ведь и некогда было! Вон, чужаки-то распоясались… Виданное ли дело – среди бела дня! Э-эх вот бы чуть бы раньше явились, когда тут еще были люди Кривого Абдуллы! Вот тогда бы… Ну, что уж теперь гадать да рядить? Пока просто переждать надобно.
Особого шума чужаки, впрочем, не делали. Не палили в небо из пистолей и ружей, не орали. Просто спешились, порубали бросившихся с лаем собак… аккуратно заперли ворота и, оставив парочку часовых, один за другим вошли в дом. Никто им и слова супротив не сказал – да и некому было. Тетушка Салима – тоже, чай, не дура – отсиживалась в летней кухне, за печкой.
Бояну нашли сразу же – просто уже на первом этаже открывали комнату за комнатой, с азартом вытаскивая все более-менее ценное добро. Ну, одеяла да подушки без надобности, а вот за курительные трубки да за серебряные подносы маркитанты хорошую цену дадут.
С замком не возились – просто вышибли дверь. Думали добро… а там – девчонка!
Вскочила на ноги:
– Кто вы? Ой…
Узнав, бросилась Алексею на шею, разрыдалась, аж плечи тряслись…
– Ну-ну, не плачь, – неумело утешал Ляшин. – Теперь уж тебя никто не обидит.
Поручик покраснел от внезапно нахлынувшего стыда: видно было, что Бояне хорошо досталось. Осунулась вся, побледнела…
– Ну-ка, давай на двор… Ага…
Поручив девушку казакам, Алексей вновь вернулся в дом и во главе своего небольшого отряда поднялся на второй этаж. Хозяйка, конечно, заподозрила что-то неладное, выглянула из комнаты…
– Ой…
Они с Ляшиным встретились глазами. Алексей Васильевич сразу же узнал красотку Мари, ту самую, что встретил как-то в болгарской деревне. И эта встреча едва не стоила ему жизни. Хорошо, свои подоспели.
Рашель тоже узнала:
– В-вы? Что вы здесь…
– Берите ее, – обернувшись, поручик махнул рукой.
Казаки обрадованно накинули на голову красотке мешок, связали. Дюжий хорунжий легко перекинул упиравшуюся пленницу через плечо, ухмыльнулся:
– Куда ее?
– К господину коменданту. Пока под арест! А там видно будет. Да! И заткните ей рот.
Вот так вот, жестко. На всякий случай.
Вот оно как получается-то! Выходит, хозяйка шпионского гнезда госпожа Рашель – эта та самая болгарка! Старая знакомая, ага. Эх, знать бы раньше! Хотя, может, и к лучшему…
– Берите все золото, серебро. Все, что найдете! – распорядился Ляшин. – Треть – ваша, две трети – в полковую казну. Поспешайте – времени у вас немного.
Казачки с разбоем управились быстро, слава богу, какой-никакой опыт имелся. По мелочам нынче не шарились, но не прошло и получаса, как все, что представляло значительную ценность, было вытащено из дому и аккуратно сложено в переметные сумы. Драгоценные украшения, шелковые кафтаны, штаны, пояса, отрезы бархата и парчи, трубки, дорогая посуда… и даже сама красавица-хозяйка!
– Что ж… – осмотрев двор, Ляшин уселся в седло. Голову его покрывал тюрбан, вымазанное сажей лицо напоминало древнюю погребальную маску. Впрочем, узнать было можно… тому, кто знал. Ну, а кто уж остался…
На голову Бояны тоже накинули мешок – так было нужно. По знаку поручика один из казаков сунул ладонь в лужу собачьей крови, хлопнул по воротам – оп-п! Отпечаток кровавой длани готов. Чуть повыше засова. Чтоб боялись. Чтоб знали – Кирмизи Эл, Джелал Красная Рука, вовсе не погиб, зря надеялись! Вот он, здоров и счастлив, со всей своей шайкой. Как в старые добрые времена.
Да. Еще оставили надпись. Собачей кровью, на воротах, чуть пониже кровавой руки. По-болгарски… Или – по-гречески… Арабской вязью никто писать не умел.
* * *
После того, как налетчики покинули усадьбу, первой покинула свое укрытие тетушка Салима. За ней вскинулся из лопухов чернокожий Давид. Пришел в себя и немой великан Аббас. Уселся, недоуменно покрутил головой… и неожиданно улыбнулся. Слава Аллаху, не добили! Уже хорошо, и даже очень.
– Да, могло быть и хуже, – наклонившись, Давид подпоясался шелковым кушаком – разбойники второпях обронили.
– Смотрите-ка – Красная Рука! – тетушка Салима подошла к воротам. – Однако же поговаривали, будто Кирмизи Эл убит. Выходит, врали.
– Да, выходит, врали, – согласно кивнув, Давид прочел и надпись – тетушка Салима грамоты не знала, а Давид вот, оказывается, умел читать по-болгарски… или – по-гречески. Ну, где жил.
– За девушку и госпожу – триста аспр!
– Триста аспр! – ахнула тетушка Салима. – Ай, вай! Янычары столько не имеют, ва, Алла! Совсем совести у этого Кирмизи Эл нет.
– Нам, что ль, с тобой платить, тетушка? – цинично заметил Давид, потянув носом воздух. – Ты там мясо, что ли, жаришь.
– Ну да, барашка. И рис еще.
– Так, может, поедим? Или сначала поглядим, что тут еще осталось? А, Аббас?
Окончательно пришедший в себя Аббас радостно закивал и поднялся на ноги. Так втроем слуги и пошли в дом. Прибрать к рукам то, что осталось. А что еще делать-то? Да пользоваться моментом, ага. Убитыми горем слуги как-то не выглядели. С чего бы? Ну, украли разбойные морды хозяйку – шайтан с ней! О служанке никто даже не вспомнил… Правда, тетушка Салима украдкой вздохнула – Тамия-то неплохая девчонка была.
Кое-что в доме осталось, чего уж скрывать. Все в пользу слуг и ушло. Котомочки-то набили все! Сели обедать да заодно думать – как дальше быть. Тетушка Салима по простоте душевной предложила ничего такого не думать, а просто взять да разойтись, начав новую жизнь.
– Э, не-ет! – опасливо оглянувшись по сторонам, Давид погрозил пальцем. – Далеко мы с вами не уйдем. Забыли про Мустафу-бея? Он ведь нас и на дне моря сыщет. Так что уж лучше его тут подождать да доложить все, как есть, по правде. Думаю, не сильно он нас и накажет. Чай, даже таким господам верные слуги нужны.
Услышав такое предложение, великан Аббас довольно закивал – поддерживал. Согласилась и тетушка Салима, правда – с опаскою. Вдруг да что? Вдруг да именно их виноватыми сделают?
Явившийся ближе к вечеру Мустафа-бей выслушал всю историю совершенно невозмутимо. Даже бровь не дернулась. Лишь только губы… и то в ухмылке.
