* * *
Андрис Йоукли получила в свое распоряжение полную историю всего, что мы сами знали о Терновом замке, Тишь и Культе Жаркого Пламени.
Я немного волновалась насчет того, как Андрис воспримет тот факт, что мы опять расследовали нечто странное, а она оказалась за бортом происходящего. Ведь она тоже была частью нашей компании, а тут как-то так получилось, что мы все возились поодиночке в своих песочницах, и только сегодня ночью случилось озарение, позволившее состыковать нестыкуемое.
Но Андрис, к ее чести, среагировала нормально.
– Йоу, возможно, в следующий раз признаки мировой катастрофы обнаружу именно я, – отмахнулась девушка. – Не переживайте.
Что касается мастера Улиуса, то шеф получил сокращенную версию событий. Что, впрочем, не уменьшило его шок.
– Едрыть-колотить, Внемлющий! – пробасил он, кружкой ударяя об стол так, что из той выплеснулся чай. – Это хорошая информация. Андрис! Собирайся! Мы с тобой вместе отправимся в Лесное ведомство и Теневой департамент с этим. Полынь прав: если он сам что-то вякнет, господа Ходящие просто его закопают, особенно теперь, когда все настолько плохо. Вообще, удивительно, Ловчий, что ты не захотел довести это до конца, как обычно… – шеф испытующе сузил глаза.
– Я бы хотел, – согласился Полынь. – Но мне надо срочно уехать из города. Вы можете дать нам с Тинави неделю отпуска?
Улиус аж поперхнулся.
Он откашлялся не без нашей помощи, сурово привстал и ткнул указательным пальцем прямо в грудь Полыни.
– Ты с ума сошел? – очень тихо и проникновенно спросил шеф. – Кукушка вылетела, гонор влетел? В Шолохе такое творится, а тебе – отпуск?! Естественно, никаких выходных, Ловчий! Ты отказался от моего предложения, опозорил меня, потом дюжину дней неизвестно чем занимался и теперь хочешь в отпуск? Полынь, вот скажи прямо – а ты не охренел ли, часом, как сам думаешь?
Мы с Андрис переглянулись за спиной Внемлющего и сочувственно поморщились.
Мастер Улиус – он, конечно, добрый, но в иные моменты вся его мягкость и добродушность слетают, сменяясь такой змеиной желчностью, что рядом даже стоять страшновато.
Но Полынь только опустил голову, флегматично отметил то, что палец шефа указывает аккурат на медальон с изображением флюгера – ветер перемен, добро пожаловать, – и сказал:
– А что, если я согласен?
– На что ты согласен, чучело эдакое?!
– Возглавить спецкоманду.
Пауза.
Улиус прищурился. Убрал палец. Сел.
Посмотрел на меня:
– Он сейчас бредит, Тинавушка? Или издевается?
– Полагаю, он вполне серьезно, сэр.
– Андрис, а ты что думаешь на его счет?
– Я о нем уже полгода не думаю, – подбоченилась Ищейка.
Полынь хмыкнул, мы с Улисом смущенно закудахтали.
– Я серьезно, Улиус, – кивнул напарник.
– Мастер Улиус.
– Мастер Улиус Эвергранг Чобчек…
Эвергранг? Вау.
– …я абсолютно добровольно согласен на повышение и готов прямо сейчас подписать все необходимые бумаги.
Теперь Улиус смотрел на Полынь с гораздо большим интересом. Круглое витражное окно, за которым я не так давно ползала, играя в придурошную муху, тихонько поскрипывало и слабенько покачивалось – туда-сюда, – явно пародируя взвешенные размышления шефа.
– М-да… – протянул наконец мастер Чобчек, доставая перо и тяжелую ведомственную печать с изображением ястреба и свитка. – Чувствую, я еще многажды пожалею о своем решении, если у тебя вся команда будет такой же чокнутой… Я согласен. Подписывай. Сколько дней отпуска, говоришь?
…Когда все бумаги были заполнены и мы с Полынью собрались отчаливать, мастер Улиус неожиданно обратился ко мне – громко и торжественно:
– А все-таки ты настоящая Ловчая, Тинавушка, какие бы сомнения я ни испытывал раньше на этот счет! Вот не зря ты так вцепилась в дело этой Луговой школы, да?! А я в тебя не верил. Так что, молодец, девочка! Так держать!
А потом тихо-тихо, так, чтобы Полынь не слышал, добавил:
– Я знаю, что ты подслушивала тогда.
Кровь отхлынула от моего лица.
– Но не знаю, сыграло ли это какую-то роль, – добродушно подмигнул шеф.
Уходила я в смешанных чувствах.
* * *
После ведомства мы разделились.
Полынь отправился собирать все необходимое для отъезда – этим же с самого утра занималась Кадия, – а я пошла пытаться сделать так, чтобы наша миссия заняла куда меньше времени, чем должна была, с учетом того, что до Мудры от Шолоха без малого тысяча миль…
С этим мог бы помочь принц Лиссай.
«Большое расстояние можно покрыть, пройдя через Междумирье», – сказал вчера Анте Давьер, и эта мысль так и крутилась у меня в голове.
Я не знала, способен ли принц на такое, и, что важнее, не знала, согласится ли он. Ведь не прошло и двух суток с тех пор, как он вернулся из своего путешествия, и, несмотря на то что мы провели целую ночь вместе, я понимала теперь, что ни праха
не знаю
нового Лиссая.
Да и старого, кажется, знала далеко не так хорошо, как следовало…
* * *
Я нашла принца в западной части дворцового острова, возле королевской конюшни.
Лиссай расчесывал гриву своего безрогого единорога. Было непривычно видеть Ищущего в темно-зеленой одежде лесного охотника – узкие брюки, крест-накрест запахивающаяся кофта с капюшоном, кушак, высокие сапоги. На поясе у Лиссая висели какие-то непонятные короткие ножны, не подходящие по форме ни для меча, ни для кинжала… Странно, что в таких может храниться?
Дворцовый конюх и служанка, притаившиеся за амбаром, с любопытством подглядывали за принцем, о чем-то перешептываясь. С учетом того, что раньше Лиссай предпочитал рассекать по острову в пижаме или светлых дворцовых нарядах, я разделяла их любопытство.
– Как ваши дела? – спросила я, подходя к Ищущему.
Лис обернулся, и я вновь невольно пересчитала перемены в его внешности: шрамы на пальцах, обветренные губы, новый взгляд и общая… резкость, что ли. Раньше он был худым и нежным, как котенок, теперь – худым и натянутым, как стрела.
И да, по его ноге ползли острые тени деревьев Святилища – к счастью, плохо различимые на фоне темной одежды…
– Кажется, во дворце что-то чуют, – улыбнулся принц, стрельнув глазами в сторону конюха и служанки, которые тотчас с писком исчезли. – Но прямо никто ничего не спрашивает. В остальном – пока привыкаю. А ваши, Тинави?
Я вздохнула.
Погладила Сиптаха, приветливо фыркнувшего мне в ладонь и теперь нагло лезущего в карман плаща – у меня там завалялось ну очень аппетитное яблочко, – и, решившись, спросила:
