– Давайте тогда я сделаю второй шлем поверх нынешнего? – предложила я, нащупав таки в кармане пузырек.
– ЭТО ТОЖЕ КРОВЬ, НЕ ОТКРЫВАЙ! – неожиданно слаженным хором рявкнули принц и Ловчий.
– Вот прах! – осознала я и оценивающе прищурилась на склянку.
Может, прямо со стеклом ее употребить?.. Хотя нет, так и так без крови не получится.
Потом я вспомнила:
– Лиссай! Вы же сказали, что в путешествии научились колдовать «дружественно»! Самое время продемонстрировать это!
– Да, я как раз и хочу, – отозвался Лис, складывая перед собой ладони чашкой, будто прося о чем-то. – Но я не умею делать шлемы, – продолжил он. – У меня достаточно узк-кая специализация.
– Какая? – Дахху, поддерживая Кадию, с тревогой вглядывался в черный профиль беснующейся воронки.
– Иллюзии и искажения. Некоторые обстоятельства вынудили меня практиковать именно такое колдовство, – пробормотал Лиссай, прикрывая глаза.
Он замолчал и замер. Никаких плетений, никакой бешеной пляски пальцев, как в классической магии, – лишь попытка абстрагироваться от всего сущего и найти в себе прохладный, свежий ключ к единению с миром… Ручей, соединяющий тебя с источником, который нельзя покорить, но в который можно с благодарностью войти.
Долгое время ничего не происходило, а потом ладони принца вдруг наполнились жемчужным светом, таким утешающим в окружающей нас мгле. Свет приподнялся, вытягиваясь в длинную мерцающую ленту. Сначала эта лента закружилась вокруг Лиссая, будто слушая безмолвные приказы, а потом потянулась к мумии.
И вот наша мертвая подруга начала менять форму.
Ее бинты потекли, обращаясь шелками; рубины глаз сгустились до черничной темноты; в пустом провале вырос изящный нос, а на впалой груди набухли, как бутоны цветов, десятки оберегов и амулетов.
Перед нами во всей красе стоял Полынь из Дома Внемлющих. Номер два. От номера первого этот отличался чуть более здоровым цветом лица, отсутствием шлема и крайне злодейской, самодовольной физиономией, какой за настоящим Ловчим никогда не водилось.
– Ого! – вырвалось у Кадии.
– Объяснитесь, ваше высочество! – потребовал оригинальный Полынь отнюдь не дружелюбным тоном.
– Вы снимаете шлем – шувгей засекает кровь – мы вытираем ее с вас и переносим ее на бывшую мумию – вы прик-казываете ей бежать прочь – шувгей гонится за приманкой. Кровь у вас больше не идет, так как вы больше не к-колдуете; все живы, успех, – скороговоркой объяснил принц.
– Так давайте просто вытрем Полыни кровь? Зачем убивать мумию? – нахмурилась Кадия, пока вышеозначенная восторженно крутилась вокруг своей оси – любовалась новым телом…
Ей ответила я:
– Нет. Шувгей, единожды почуяв жертву, уже не отпустит ее. Более того, эти смерчи запоминают облик своей цели, поэтому действительно, если мы хотим обыграть его, нужна обманка.
Принц оглядел нас всех:
– План ясен?
Никто до сих пор не привык к тому, что Лис умеет быстро придумывать планы действий. И играет в главного. Выросший в Ищущем колючий хребет смущал нас всех, но… Лиссай был прав.
– Хороший план! – наконец согласился Дахху, с опаской косясь на бледного Полынь.
– Давайте скорее воплощать! – присоединилась Кадия. – Пока наш реальный Внемлющий не умер!
Ловчий же смотрел только на своего свеженького двойника. Тот с обожанием держал его под локоть – внешность сменилась, а привычки мумии, напоминающие о домашнем питомце, остались. И неважно, что мумия – технически – уже мертва не первый век.
Это была наша мумия, прах побери.
Загадочная, спящая на хозяйской кровати, тупая как пень и очень верная.
– Я потерплю, – наконец сказал Полынь, игнорируя очередную струйку крови, текущую теперь уже не из ноздрей, но и с уголка рта. – Оставим план на крайний случай.
Напарник развернулся, цапнул меня за руку и с упорством раненого носорога продолжил путь. Слева от нас бесновался шувгей. Не успели мы (его же не переспоришь, да? рухнет – поднимем) вновь выстроиться в слепую шеренгу, как мумия взяла инициативу в свои руки.
Она, под личиной Полыни, подпрыгнула к реальному Ловчему и кулаком ударила по шлему-пузырю. Я думаю, дома это не привело бы ровным счетом ни к какому эффекту, но здесь, в проклятой пустыне, защита Внемлющего треснула, как яичная скорлупа.
И тотчас смерч ликующе взвыл. Шувгей выгнулся предвосхищающей дугой – здравствуй, вкусненький мой! – и, с ревом развернувшись, вспахал пустыню, сдирая с нее песок, слой за слоем, разбрызгивая его фонтанами.
Лиссай подпрыгнул к Полыни и стал рукавом вытирать тому лицо от крови, будто моську несмышленому малышу.
– Прин-ц-ц-ц-ц! – зашипел Полынь. Никогда раньше я не слышала, чтобы люди умудрялись тянуть букву «ц».
Мумия не осталась в стороне: она удерживала отбрыкивающегося Ловчего, не давая ему залепить пощечину распустившему руки его высочеству. Это была странная, фантасмагоричная борьба в песках…
Дахху выхватил из сумки и протянул принцу бутылку воды, чтобы тот справился с корочкой крови. Когда лицо Полыни оказалось чистым, а глаза готовы были сжечь этого рыжего гада дотла, Лиссай оторвал рукав своего пустынного плаща – весь в кровавой каше – и швырнул мумии. Та наконец отпустила Внемлющего и схватила ткань с торжествующим сипом.
– Молодчага! Тебе туда! – Кадия безжалостно указала в обратном направлении от нас.
Иджикаянский мертвец, пахнущий железом, что-то нежно просипел на прощание Ловчему – уже не слышавшему, уже зло ударившему принца и хотевшему повторить удар, – но на Полынь напрыгнул Дахху:
– Да тише вы, господин Полынь!
– Отстаньте, Дахху!
Мумия побежала прочь.
– Хей! – только и успела я крикнуть ей вслед. Мумия типичным Полыньим жестом махнула в ответ, не оборачиваясь: «Бывайте».
– Да хватит драться, идиоты! Нашли время! – рявкнула между тем Кадия, и мы с ней тоже бросились разнимать этот прахов клубок сорвавшихся нервов.
А искрящаяся воронка шувгея сузилась и вытянулась вверх – будто воздух предвкушающе всосала, разжигая аппетит перед обедом, – и медленно, никуда не торопясь, поползла в сторону мумии…
Та поднажала, куда более шустрая, чем живой человек. Шувгей, истекая слюной, полз за ней. Полынь грязно, непривычно для него выругался, слез с Лиссая и, на прощанье метнув в принца взгляд, мигом заволоченный песком (и слава небу – иначе сжег бы), развернулся на восток.
Туда, куда мы и направлялись. За пределы бури, где нас ждала грандиозная мертвая Мудра.
* * *
Обманутый нами смерч сначала ревел, удаляясь, охотясь за нашей подругой, и был черен как смола. Потом он замер на месте, и в реве ветра мне послышались чавкающие ноты, а краски смерча насытились удовлетворенным оранжевым цветом. Когда я оглянулась в третий раз, воронка уже вновь почернела и продолжила свой путь по изначальной траектории, выбранной ей и ее сестрами, – в сторону Дамбы Полумесяца, все дальше от нас.
