Гординиус так болезненно поморщился после этих слов, что до меня вдруг дошло.
– Вот только это вовсе не Ходящие! – Я вскочила на ноги. – Эти четверо – это и есть Виры. Их поэтому не могут поймать. В ночь в Безлунном театре они подменили теневиков, ведь золотые мантии и маски напрочь скрывают черты тех, кто под ними, а проверить никто не осмелится. Правильно Полынь засомневался: подростки не могли одолеть агентов лицом к лицу – теневики размазали бы их в сиротскую яичницу-болтанку. А так – когда Ходящие примчались в театр, все их внимание было сосредоточено на смутьянах, попавших под очарование амплуариев. Сами Виры, сидя в засаде, вполне могли распылить какую-то дрянь… Потом утащили бессознательные тела, сами облачились в золотые наряды – и все! Теперь сироты спокойно расхаживают по дворцу, и никто и не думает их останавливать! Они приведут короля прямо в ловушку!
– Ах вот почему их четверо… – облегченно протянул Дахху. – А то я все не мог понять, почему «око за око» – это убийство двух Ходящих в обмен на одного Эрика… А теперь все логично: просто в Шолохе больше нет сирот для маскарада, ведь мальчик мертв, а Ринда Шаграух все еще здесь, в пустыне. А что с настоящими теневиками?
Гординиус пожал плечами:
– По плану их должны были заковать в антимагические кандалы в пыточном подвале Теневого ведомства. Тишь говорила, что захочет навестить их. Проведать… по старой дружбе.
Это звучало жутко.
– Значит, – подытожил принц, тоже поднимаясь, – теперь на кону не только жизнь Мелисандра Кеса, но и еще, вероятно, восемь судеб. Одна из которых принадлежит лесному королю. И какими бы прохладными ни были мои отношения с отцом, я очень надеюсь, что Сайнор еще долго будет на троне. Он действительно хороший правитель.
– А еще вам этот трон совсем не понравился – жесткий, да? Не хочется занимать его раньше срока? – пошутила Кадия, пытаясь разрядить обстановку.
– Я и не займу: я не наследник.
– Скажите это кат-ши, ваше высочество…
Ведомые Гординиусом Саем, мы прямо по заброшенным подземным тоннелям двинулись в сторону Запретного квартала.
– А что мы будем делать с Полынью? – шепнул мне Дахху, как будто стесняясь спросить это при всех.
Я и сама думала о Ловчем всю дорогу. У меня не было сомнений в том, что Полынь в состоянии выбраться из любой задницы, в которую его гипотетически мог закинуть дух весеннего ветра, причем выбраться весело, бодро и оставив по себе незабываемые впечатления. Конечно, идти в Запретный квартал без Внемлющего казалось дикой и нечестной идеей, но время поджимало, и мы просто не могли позволить себе забыть обо всем и дальше шастать по Мудре в поисках нашего удивительного друга.
– Боюсь, – вздохнула я, беря Дахху под локоток, – в данной ситуации в Полынь мы можем только верить.
* * *
Тишь поселилась в поместье богини Дану.
Некогда это был светлый и зеленый, полный величия комплекс: тенистые колоннады соединяли между собой воздушные здания с башенками, арочными окнами и опоясывающими балконами, вместо брусчатки всюду лежали изящные мозаики, а в потайных двориках прятались причудливые беседки для отдыха с длинными острыми шпилями.
Сейчас поместье казалось таким же щербато-мертвым, как и все в Мудре. Сквозь провалы в каменной ограде виднелась лишь песчаная поземка, уныло шепчущая в темноте.
– Это иллюзия, – уверил Гординиус. – Если шагнуть за стену – только шагать обязательно надо задом наперед, – то откроется истинное положение дел.
Мы выбрались из канализации через колодец в Запретном квартале и теперь все в рядок лежали на крыше водокачки. Отсюда было неплохо видно поместье Дану.
Альбинос сказал, что Тишь всегда перемещалась в Шолох из одного и того же места – огромного подземелья, которое раньше было то ли тренировочной ареной, то ли винным погребом. Там госпожа Внемлющая расчертила себе удобную пентаграмму, помогающую с Прыжками, и колдун разумно полагал, что сегодня она тоже воспользуется ею.
Более того, в этом же подвале находилась огромная клетка – вольер для диких животных, оставшийся здесь с незапамятных времен. Тишь использовала его как тюремную камеру для всех несговорчивых, встречавшихся ей по пути.
Если Мелисандр Кес жив, вполне вероятно, что он там.
Чтобы подобраться к подземелью незамеченными, мы решили воспользоваться той же хитростью, что и Виры в Шолохе: переодеться. В частности, изобразить мумий – ведь именно их, мертвых контрабандистов, Тишь держала в качестве прислуги.
– Только у всех мумий есть порядковые номера, – предупредил Гординиус Лиссая, который и должен был обеспечить нам маскарад на правах новоявленного мастера иллюзий.
– К-как они выглядят и где находятся?
Альбинос попробовал объяснить, но в процессе выяснилось, что он не помнит, на какую руку Тишь ставит отметку своим приспешникам. Да и Лиссай, пожевав губами, признался, что сделать достоверную мумию по памяти он вряд ли сумеет.
– Значит, нам нужно украсть тестовый образец, – кивнула я.
Для этой миссии мы разделились: решили обойти поместье по периметру с двух сторон. Гординиус сказал, что мумии иногда выходят за стену – то ли просто теряются, то ли искренне пытаются сбежать – прах их знает… Вот только некромантские чары Тишь перестают работать сразу же за воротами.
Поэтому в окрестностях всегда есть шанс наткнуться на хорошенького мертвеца.
* * *
Мы с Дахху на цыпочках крались вдоль полуразрушенной стены поместья. Время до полуночи неумолимо сокращалось, мумий, как назло, не попадалось, мы совсем приуныли.
И вдруг с той стороны послышался какой-то странный шорох.
Мы замерли. Звук продолжался. Он был столь монотонным и непрерывным, что не казался опасным. Так прошла пара минут.
Я вскинула брови:
– Хм. Коровка говорит «му», собачка говорит «гав», а мумия говорит «шурх-шурх». Как тебе такая теория, Дахху?
– На моей памяти мумии говорили лишь «сиииип» или уж с чувством проклинали на древнеиджикаянском, но… Надо проверить. – Друг осторожненько пролез сквозь дыру в стене – задом наперед, как и завещал Гординиус.
Когда я вслед за ним проделала то же самое, вокруг меня на мгновение полыхнул ярко-зеленый огонь. Я тихонечко взвизгнула и негероически выпала внутрь поместья.
– Что ж ты не предупредил о спецэффектах! – простонала я, поднимаясь.
– Да я же дар речи потерял, – смущенно крякнул друг. – А когда обрел – ты уже лезла. Не сбивать же на полпути.
Мы осмотрелись. В общем и целом поместье выглядело так же, как и снаружи. Но детали подсказывали: оно обитаемо. С некоторых дорожек расчистили песок, а в дальние здания вставили двери и окна, за которыми таинственными громадами проступали очертания мебели. Возле привратницкой бил питьевой фонтанчик.
