– А вот ты, я смотрю, сильно изменился за эти годы, пха? – сказала Ходящая до странности мелодично, чуть издевательски, тонко и с проскальзывающей за словами улыбкой.
Полынь мгновенно подобрался. Лицо его окаменело.
«Твою мать. Я, кажется, оступился».
– Совсем очеловечился, – продолжила Тишь громче. – О любви рассуждаешь. Врагов травишь. А потом не травишь. Болтаешь с ними. По-дружески. М-м?
Полынь, не отводя от нее взгляда, отступил назад. Тишь хрипло рассмеялась, закинув голову.
– Ну не прелесть ли, – ядовито сказала она. – Ты просишь меня простить предательство. И твой финальный, главный аргумент – это то, что ты сам передумал меня предавать. На полпути. Только вот беда: «полпути» не считается.
Она поднялась. Теперь в ней не было ни единой черточки от несчастной, разбитой женщины, которая почти плакала в подземелье еще минуту назад.
– Ты лжец. И слабак. Я разочарована в тебе, Полынь из Дома Внемлющих. Разочарована! Как?! Что это сейчас было, племянник? Вначале ты держался неплохо, но потом? Я воспитывала тебя, учила не для того, чтобы однажды перед лицом врага ты сдал свой план во имя светлых чувств!
Полынь уже подхватил свой теневой посох, прислоненный к столу, и теперь сжимал его до побелевших костяшек, будто хотел сломать. Он был до пепла бледен. И зол.
«Как я мог ей поверить».
– Ты достоин самой жалкой смерти за свою глупость, – продолжала с гневом цедить Архимастер. – И…
– Прости, Тишь, – перебил ее Полынь и, мягко шагнув вперед, крутанув посохом, сделал им резкий выпад, целясь Ходящей в горло.
Но Тишь Прыгнула, мгновение спустя воплотившись за спиной Полыни.
– ЩЕНОК! – взревела она с такой яростью, что с кончиков ее пальцев сорвались клубы пламени.
Полынь развернулся. Тишь подхватила свой посох, и двое Ходящих одинаковым жестом расстегнули застежки своих тяжелых мантий. Золотая ткань с шелестом упала на пол, оставляя колдунов в черных костюмах, гораздо больше подходящих для боя.
А затем оба резко метнулись вперед.
Посохи с лязганьем скрестились, сцепившись сначала со стороны магических кристаллов, затем – острых лезвий.
Взвизг стали! Удар древком!
Противники, очевидно, примеривались, двигались по кругу, вспоминая повадки и слабые места друг друга. Тишь наступала, Полынь пока только парировал. Изумрудный туман плясал между ними, все поднимаясь, то и дело разрываемый взмахами лезвий…
Мерцала почти законченная пентаграмма.
В своей клетке замер, не дыша, Мелисандр Кес, знающий, что нельзя отвлекать бойца во время дуэли. Застыла с мелком наперевес мумия сорок семь. Я уже в полный рост стояла во входной арке подземелья и думала,
думала,
думала…
Колесом проворачивались идеи, но все – недостаточно хороши.
Тишь билась с презрительной ухмылкой, искривляющей ее губы. Будто небрежно, играючи, в потоке вдохновения. Иногда она, подначивая, выкрикивала что-то Полыни – сквозь звон битвы нельзя было разобрать слова, но никто не сомневался в характере реплик.
Щенок. Глупец. Разочарование.
Ловчий же был пугающе сосредоточен. Ученик перед лицом так и не побежденной наставницы. Всего одна ошибка – и ярость Внемлющей пробьет его оборону, но…
Тишь вскрикнула и вновь Прыгнула в сторону, когда лезвие посоха чиркнуло по ее плечу. Багряная кровь закапала на контуры пентаграммы, зашипела, впитываясь в колдовские линии.
– Не ожидал, что ты утратила навык, – бесстрастно сказал Полынь, шагая к наставнице. Она зарычала. Он ощерился.
И только тогда бой начался по-настоящему.
Я не успевала следить за ними. Длинные выпады, молниеносные удары, широкие дуги замахов и стремительные уколы. Изредка – вспышки магии в кристаллах, искры на лезвиях, Скольжения и Прыжки.
Полынь будто бы отступил, но сразу же, резко крутанувшись, наискось рубанул посохом, заставив Тишь клубком откатиться в сторону. Когда она вскочила, он уже снова был рядом.
– Давай! – не выдержав, крикнул ему Мелисандр Кес.
Тишь прогнулась назад, пропуская над собой новый удар Ловчего, тотчас распрямилась, как пружина, шагнула вбок и замахнулась с такой силой, что Полынь должно было разрубить пополам – однако в последний момент он блокировал удар и вывернул посох так, что выбил оружие из рук противницы.
Посох Тишь отлетел в сторону и со звоном покатился по полу подземелья, невидимый в густом зеленом тумане.
– Ублюдок! – взревела Ходящая.
Она воздела руки, издала короткий гортанный вскрик – и выплеснувшееся щупальце тумана хлестнуло Ловчего по бедру, как плеть, разрезая кожу и разбрызгивая кровь. Полынь споткнулся, чуть не упал, зашипел сквозь сжатые зубы, но все равно рванулся вперед – теперь с яростью, рыча, как зверь, до конца, до конца, – но Тишь уже подхватила свой посох – атака, контратака, поворот, атака и…
Когда лезвие побледневшего Полыни взрезало ткань на груди Тишь и уже готово было пронзить сердце, женщина выкрикнула заклинание снова.
По периметру всего подземелья вспыхнул огонь. Ураган пронесся по залу, разметав туман в клочья, контуры пентаграммы засветились куда ярче прежнего. Силовая волна отшвырнула Полынь к ближайшей стене и со страшным хрустом впечатала его в камень.
– Нет! – ахнула я, выбегая из арки в зал.
Полынь упал на пол. На стене за ним остался длинный кровавый след. Все подземелье тихо гудело от наполняющего его колдовства.
– Ах ты, дрянь! – орал Мелисандр Кес, тряся решетку.
Мумия сорок семь, бешено озираясь, скакнула вперед, схватила мантию Тишь, сброшенную на пол неподалеку от нее, и стала шарить в карманах.
Тишь не видела этого. Она, с ненавистью глядя исподлобья, шагала к раненому Ловчему. Ходящая медленно разводила ладони, и между ними собиралось заклинание Кара Балакхати, похожее на грозовую тучу. Мощнейшее. Смертоносное.
«Прощай, племянник».
– Нет! – снова закричала я, голыми руками хватая Тишь, цепляясь за ее рубашку, локти, запястья.
– Отстань, Ринда! – бросила она, даже не сбавляя шага.
Ее голос странно двоился.
– Вам нельзя! – Я сжимала ее что есть сил, упиралась ногами в пол, почти визжала. – Вам нельзя убивать его! НЕЛЬЗЯ! Рэндом тотчас явится! Он отберет вашу силу, а как же король?! Убьете его – и все закончится здесь!
Тишь вдруг резко остановилась. Перевела на меня воспаленный взгляд.
– Вы не можете позволить ему сорвать ваш план! – лихорадочно тараторила я. – Он же этого и добивался! Он же пес, просто пес короля – он хочет своей смертью спасти его, госпожа Тишь! Вам никак нельзя убивать его!
