Полынь высоко задрал подбородок:
– Это, вообще-то, не бардак. Это порядок, просто высокоорганизованный.
– Прости, – вздохнула я.
Ловчий зевнул. Сонное аристократичное негодование на его лице сменилось привычным раздолбайским прищуром – обманчивой штукой, заставляющей тебя думать, что Полынь – безобидный богатый эксцентрик из кварталов, где любят курить бамбук.
– Я так понимаю, это и есть твой способ «интересно» разобраться с раздельными кабинетами? – Внемлющий приподнял бровь на идеально выверенный сантиметр.
– Ну ведь ты сам сказал «удиви меня»!
– М-да. Мне надо выбирать выражения.
– А мне надо заклеить дыру?..
– Боги-хранители, нет, конечно. Она великолепна. Тем более сквозь нее уже что-то ползет.
– Что?.. – Я изумленно обернулась: – Мумия!!! Небо голубое… как?!.
«Впрочем, – сообразила я мгновение спустя, – теперь понятно, куда ушла недостающая часть унни».
Такое бывает: внутри древних мумий теплится остаточная энергия погребальных ритуалов, которую можно целенаправленно пробудить, и тогда мумия оживет. Она будет глуповата и безобидна: начнет топтаться на месте, постанывать и делать еще что-нибудь эдакое безмятежное.
Однако глаза нашей мумии разгорелись ярко-красным. Она целенаправленно и быстро направилась к Полыни.
– Напомни, откуда это? – подобрался Ловчий.
– С блошиного рынка. Происхождение неизвестно. – Я вооружилась увесистой книгой, с опаской следя за гостьей. – Но, судя по живости, она была чуть ли не архимагом.
– Оч-ч-чень интересно, – опешил Полынь, когда мумия, ничтоже сумняшеся, легла к нему под бочок.
Продолжения не последовало. Тогда Внемлющий перепрыгнул через нежданную соседку и босиком пошлепал к подоконнику, позвякивая десятками амулетов, которые не потрудился снять на ночь. Под моим завистливым взглядом куратор распахнул окно – здесь-то не было праховой вишни!
В кабинете тотчас повеяло чуть загадочным предрассветным ветерком. Донесся запах речных водорослей, сахара и масла из пекарен, свежескошенных дворцовых газонов.
– Давай я принесу тебе завтрак в извинение за прерванный сон? – покаянно предложила я. – Или просто исчезну, спи дальше.
– С мумией в обнимку, ага, – проворчал Полынь, покосившись на незваную гостью. – Все хорошо, Тинави. Я рад проснуться пораньше: я пришел сюда вчера, чтобы в тишине поработать над шифром, – а то в поместье Внемлющих, как всегда, полный дурдом, – и в итоге уснул, ничего не добившись.
– Ты имеешь в виду шифр из свитка на Ратушной площади?
– Именно. – Полынь взял с подоконника и бросил мне свой блокнот, исписанный от корки до корки.
Я плюхнулась в кресло и задумчиво полистала страницы дневника. Дотошный Внемлющий попробовал расшифровать загадочную надпись с помощью множества кодов по очереди. Штук сто перебрал за ночь. Но ни один не подошел, получалась какая-то белиберда.
Странно.
Раз уж неведомый колдун оставляет на месте преступления записку и монету, то логично, что он хочет, чтобы его послание разгадали. Иначе эта эскапада теряет смысл. Впрочем, можно предположить, что послание направлено кому-то конкретно, и тогда для расшифровки нужно кодовое слово, которое знает только адресат…
– Да, я тоже пришел к этой мысли, – согласился Полынь, услышав мои рассуждения, и наколдовал себе иллюзорную чашечку кофе. Аромат у нее, впрочем, был как у настоящей и поэтому хорошо бодрил. – Сразу возникает вопрос: кому направлено сообщение? Вероятно, Ходящим: они первые прибывают на места подобных преступлений. Но я и сам бывший теневик. Я могу расшифровать то же, что и коллеги. И еще: почему взрыв на Ратуше, в чем смысл? И к чему там монета?
– А на ней ничего не было? – попыталась вспомнить я, закидывая ноги на ящик с уликами, играющий у нас роль любимой тумбочки.
– Нет. Самая ходовая монета номиналом в одну шестую золотого.
Я вздрогнула. Одну шестую. На таких монетах не пишут дробь: вместо этого указывают просто цифру «шесть».
– Полынь, а ты видел полуночный фейерверк на дне рождения Лиссая?
– Не видел. А что?
– Там в конце была пятерка во все небо.
Ловчий выпрямился на подоконнике так резко, будто жердь проглотил.
– Это может быть ошибкой или совпадением, потому что во дворце, в отличие от Ратушной площади, не случилось той ночью ничего криминального… – пробормотал он, как бы пытаясь пресечь свой неуместный энтузиазм.
Чужое дело – это чужое дело, не распускай руки, Ловчий.
Но самовнушение не сработало: Полынь спрыгнул на пол и начал подбирать по всему кабинету свои одежды, сапоги, недостающие амулеты.
– …Однако, думаю, не будет лишним поговорить с колдунами, запускавшими фейерверки.
Я тоже поднялась. Правда, когда мы вспомнили, который час, наши сборы слегка поутихли. Едва ли дворцовые чародеи захотят общаться в это несусветное время суток.
Зато захотел кое-кто другой…
На улице раздался классический шорох несущейся на всех парах ташени. Мгновение спустя бумажная птичка влетела в кабинет, изящно обогнув апельсиновое деревце на подоконнике.
Ташени была крупная, из плотной кремовой бумаги, с гербами дворца на крыльях (коронованное древо инграсиль). Да еще и говорящая – по всем параметрам первый класс на рынке летучих писем.
– «Господину Полыни из Дома Внемлющих – от Ее Величества Аутурни из Дома Ищущих. Дорогой господин Полынь, сегодня у меня снова была бессонница, и я…»
Полынь сцапал птичку, подпрыгнул к столу, распахнул ящик, швырнул ташени туда и с силой захлопнул его. Ташени продолжала что-то вещать, но тяжелая дубовая мебель не давала звукам сложиться во фразу.
Я ехидно вздернула бровь:
– Полынь! Как грубо!
Куратор яростно замотал головой:
– Наоборот. Если я выслушаю птицу, воспитанность не позволит мне оставить сообщение без ответа. Королева решит, что у меня полно свободного времени, и завяжет беседу. Мне придется либо прервать ее, проявив тем самым непочтение, либо выдавливать из себя за письмом письмо, пока терпение не лопнет. Лучше сразу сказать «нет».
– Вернее, не сказать. – Я снова покосилась на бубнящий ящик.
Бубнил он с какими-то игривыми нотками. Полынь болезненно поморщился – тоже уловил эти интонации, вымораживающие его до глубины души.
– Итак, ты теперь строжишь королеву, – лукаво наклонила голову я. – Воспитываешь.
– Не дай небо, – куратор отшатнулся. – Но это единственная безопасная тактика. Ответить на расположение ее величества я не могу. Сказать «У меня дела» – чревато. Приходится изображать, что я не получил ташени. Что с учетом пяти утра вполне вероятно. По идее, я должен спать, а птица – грустно биться в окно. Не правда ли, так это происходит у нормальных людей спозаранку? – Полынь обвинительно сощурился.