– «Я боюсь! Преступник расхаживает по дворцу!»
– «Зал Совета осквернили! А мои покои так близко! В нашем королевстве кто-то ведет обратный отсчет, вы знали?!»
Услышав последнюю реплику, Полынь мгновенно сбросил с себя оцепенение, шагнул в кабинет, поймал кремовую ташени и технично вскрыл ее, подцепив ногтем.
– Впервые за полгода я не рад, что запретил королеве посылать мне письма куда-либо, кроме как в этот кабинет, – пробормотал куратор, читая текст записки.
Свободной рукой он сплел фигуру отменяющего заклятия – и все остальные птички, мгновенно умолкнув, шуршащим дождем осыпались на пол, и без того усеянный бумагами вместо ковра.
– Так! Кажется, мы опоздали с визитом к дворцовым колдунам. Так что теперь едем прямиком к ее величеству, – Полынь развернул меня и чуть ли не пинками выставил обратно в коридор.
– Но я не хочу к королеве… – заныла я. – Королева меня не любит…
– Ничего, зато я тебя… – Полынь задумался, чем бы меня соблазнить: – Кофе напою по дороге! Двигай-двигай, не стой.
9. И эти гобелены, и глаза зеленые…
Меняйся раньше, чем жизнь заставит тебя это сделать. Опережай судьбу – и преуспеешь.
Из речи Марцелы из Дома Парящих «О новой политике департамента Шептунов»
Мы с Полынью мчались сквозь стройные холлы дворца.
Лес беломраморных колонн стремился вверх, притягивая взоры. Ему вторили пики гвардейцев, узкие кипарисы в кадках и столбы с королевским штандартом. Не архитектура, а полный триумф вертикальности, который мы низвергали своей возмутительно-горизонтальной беготней.
Нас притормаживал только этикет: со всеми встречными приходилось раскланиваться. Полынь отвешивал поклоны так резко, что казалось – бьется в приступе трясухи. Я, как могла, задерживалась: щедро сыпала велеречивыми приветствиями, комплиментами и прочими глупостями, столь важными во дворце. Хотя почему глупостями? Взрослея, понимаешь: даже формальная улыбка куда лучше искренней морды кирпичом.
Согласно многочисленным ташени от королевы нам надлежало прибыть в Зал Совета. Именно его «осквернил» преступник – что бы это ни значило в нежных устах ее величества.
– Знаешь, о чем я думаю?.. – Полынь скакал по пологим дворцовым лестницам, задрав подол хламиды аж до коленок.
– О том, что здесь не хватает лифтов? – простонала я.
Дворец у нас высокий, и бегать по нему – не самое изысканное удовольствие. Впрочем, даже советники как-то справляются – значит, и мы сможем!
– О том, что во время праздника основная часть охраны была оттянута в Западный корпус, чтобы обеспечить безопасность гостей. А в выходные Зал Совета пустует. Вероятно, преступник побывал здесь именно в ту ночь. Просто обнаружили это только сегодня.
Наконец мы оказались на верхнем этаже дворцового комплекса.
Здесь были лишь холл, уставленный величественными скульптурами королей древности, выход на балкон, густо усаженный папоротниками и плющами, лестница и, собственно, Зал Совета – законодательная святая святых Шолоха.
Именно в нем дважды в месяц собираются для обсуждения важнейших вопросов король, королева и главы десяти ведомств… В смысле, уже девяти ведомств (никак не привыкну к тому, что Ходящих понизили до «обычного» департамента)
[9].
Внешне Зал Совета резко отличается от сливочно-зефирной пастилы остального дворца: он очень темный и красный – будто глухо бьющееся сердце внутри воздушного белого человечка. По форме зал шестиугольный, его купольный потолок похож на ночное небо с золотыми звездами, а стены разрисованы и украшены гобеленами со сценами охоты: грациозные дамы и господа на единорогах несутся опасной вереницей сквозь чащу – за таинственным белым зверем, чей оскал до странности напоминает улыбку Анте Давьера.
В Зале Совета множество тайников: говорят, в них спрятаны изумруды, драгоценности, свитки с позабытыми заклинаниями и даже один легендарный меч времен Срединного государства. Впрочем, как выяснилось на практике, последний слух – правда! Лиссай привел меня в Зал Совета как-то осенью и показал колонну, в которой таится этот клинок.
– Второй из к-королей Дома Ищущих, король Нооро, спрятал его здесь, – сказал принц, тонкими веснушчатыми пальцами проведя по старому камню.
– Но зачем?
– Говорят, он боялся, что его советники решат убить его во время к-какого-нибудь собрания. По традиции сюда заходят без оружия, поэтому Нооро решил так предостеречься.
– Какой осторожный!
– Все короли так-кие. Сайнор, например, всегда носит в кармане мантии антимагический браслет, к-куда бы он ни шел. Впрочем, никто так ни разу и не решился свергнуть наш род… Не считая недавней попытки Ходящих, к-конечно. Поэтому легендарный меч до сих пор там.
– А его может вытащить только тот, в чьих жилах течет кровь Дома Ищущих? – заинтересовалась я.
– Да нет, к-кто угодно, если знает ключ.
Покосившись на распахнутые двери зала, за которыми стояли суровые гвардейцы, принц заговорщически прижал палец к губам и быстро нажал на несколько элементов орнамента в виде птиц.
– Ashhen, – шепнул он.
Часть колонны тотчас растаяла, явив за собой секретную нишу с изящным, чуть светящимся клинком… Я беззвучно рассмеялась, прикрыв рот рукой, и вскоре тайник закрылся.
Но еще большее впечатление на меня произвело королевское дерево инграсиль.
Инграсиль рос в самом центре зала – на специальном подиуме, накрытом стеклянным куполом. Его упругий стан вился и гнулся, ветви были похожи на руки красавицы, а вместо листьев мягко светились белые цветы. Крупные, плотные, как у орхидеи.
Вообще, инграсили – это деревья-чужестранцы. Они растут в Пустыне Тысячи Бед и в окрестностях Иджикаяна, а вот в Смаховом лесу – нет. Что не помешало шолоховцам выбрать инграсиль государственным символом.
Легенды гласят, что эти деревья живые.
Странники, заблудившись в пустыне, теряют голову от жажды. Они подходят к инграсилю в надежде пожевать его листья, пососать кору в поисках влаги. Но дерево не дает себя в обиду: оно съедает наглецов – и, получив их мысли, память и внешность, обретает нежданную свободу передвижения. Когда эффект выветривается, дерево вновь принимает начальную форму. Так инграсили бродят по пустыням…
Впрочем, я отвлеклась.
Мы с Полынью приблизились к дверям Зала Совета. Перед ними в ряд выстроились гвардейцы, недобро скрестившие пики.
