Вскоре оказалось, что горгулья водит нас кругами. Либо скульптура не знала других районов, кроме Стариков, и потому боялась покидать знакомую территорию без приказа, либо страдала топографическим кретинизмом.
В конце концов мы вновь оказались над домиком цветочницы. Горгулья спрыгнула обратно на улицу. Возможно, она устала.
Мы с Полынью побежали к краю крыши и замерли… Да, наш доморощенный монстр не был склонен к драке – горгулья хотела лишь покоя, лишь свободы от странного приказа, терзающего ее каменную грудь.
Зато на сцене появилось новое лицо. А именно – госпожа Кавеншроузбук – ревнивая возлюбленная, отлично разбирающаяся в городских легендах.
Как жаль, что не все злодеи любят поболтать…
– Ройонбаалэ! – гневно воскликнула эльфийка, сплетая руки в заклинании.
Признаюсь честно: ничто меня так не пугает, не демотивирует и не печалит, как огненная стрела, летящая мне в лицо.
И тем более прилетающая: падая назад в отчаянной попытке увернуться, я тем не менее уже чувствовала, как острие протыкает кожу на моей щеке… Но тут Полынь Прыгнул. И я с ним – спасибо «варежке» из Сетки Хлэнда.
Мы вынырнули за спиной эльфийки. Упали прямо на брусчатку. Полынь тотчас приподнялся и швырнул в злодейку вязь Добрых Сновидений. Я одновременно с тем подсекла ее ногой: просто зацепила мыском сапога за щиколотку – ничего сверхъестественного, но как же действенно!
Леди Кавен послушно приняла горизонтальное положение, лицом уткнувшись в мостовую.
– Х-ххххххы! – расстроенно сказала горгулья, все еще сидевшая перед дверью в дом.
Полынь собрал в ладони неоформленную энергию унни, но… Но я успела рявкнуть – странным гортанным голосом, быстрее него:
– Горгулья! Госпожа! Прошу вас спать, прошу великодушно!
И скульптура замерла на полушаге. Заклинание Ловчего прошло сквозь нее, не почувствовав никакой жизни.
На несколько мгновений над кварталом Старых Королей повисла тишина… Дождь резко перестал идти, как это и водится у весенних ливней. Небо замерло. Серое, низкое, оно будто собирало брови-облака и спрашивало: ну? Ну, что дальше, люди?
«Дальше – обморок», – подумала я, чувствуя кровь на своем лице и падая затылком на мостовую.
* * *
– Хей, пора вставать.
Голос Полыни вынырнул откуда-то из бессознательного небытия.
– О нет! – Я резко села. – Что за позорное отключение!.. И долго я была без сознания?
– Секунд сорок. Успокойся, малек. Даже с твоей неуемной жаждой жизни это не слишком большая потеря.
Внемлющий вдумчиво продолжил расплетать Сетку Хлэнда. Я посмотрела на него, на окаменевшую горгулью, на леди Кавен, лежащую на мостовой… Признаться, многое можно было обсудить в подобных обстоятельствах, но первым делом я протянула:
– Я и не знала, что Прыгать можно к человеку, а не в конкретное место.
– Можно, но это требует определенных условий. Весьма абстрактных и, значит, ненадежных. Однако сегодня у меня было такое оголтелое настроение после всех дворцовых страстей, что я рискнул.
– Каких именно условий? – Я стала разминать освобожденную, но пугающе затекшую руку.
Полынь хмыкнул. Потом покосился на меня. В витрине симпатичного магазинчика, напротив которого мы оказались волей случая, я увидела свое отражение и поняла, как бешено выгляжу: мокрая насквозь, с припухшими от перечного кофе (пили у Дахху) губами, с ошалелыми глазами, никак не решившими, какой выбрать оттенок – от траурно-синего (смерть эльфа) до бешено-лазурного (я знаю Просьбу).
– Весьма специфических условий, – наконец обтекаемо заявил Полынь. – У тебя кровь на лице. Много крови. Сходи в Лазарет, не то останется шрам. Либо я могу тебя вылечить.
– Давай ты. Только… Может, сначала свяжем преступницу? По-моему, она уже куда-то намылилась.
– Хм, точно. Хей, леди! Не стоит торопиться, тюремные камеры принимают круглосуточно! – И прежде, чем спокойным шагом пойти за улепетывающей эльфийкой, Полынь погрозил мне пальцем: – Сейчас вернусь и буду рад узнать, какого, собственно, пепла у тебя тут творится?
* * *
Сдав преступницу Ищейкам, а горгулью – камерару Варгасу Хасилиусу (в ответ на мою просьбу он согласился ненадолго покинуть стены ведомства, что было ужасно приятно), мы с Полынью отправились в нашу любимую кофейню «Дом Искристой Пляски».
У меня был законный обед. У Ловчего вообще так весь день свободен.
Сидя в огромных вельветовых креслах, по уши замотавшись в пледы, мы тщетно пытались согреться после своих дождливых приключений. Несмотря на то что Полынь высушил заклинанием и свою, и мою одежду, а на жаровне посреди стола побулькивал чайник горячего минчая, меня все равно нехило так колотило.
Что ж! Время согреваться альтернативным способом.
Я потянулась через стол, подмигнула Ловчему и заговорщически шепнула ему в самое ухо:
– Ну и как там дела у королевы?..
Обожаю горяченькие беседы!
Полынь ощутимо вздрогнул и с грохотом отставил чашку.
– Пепел, малек, я думал, ты что-нибудь другое спросишь! – возмутился он. – Ты меня так и будешь теперь на эту тему изводить?
– Слушай, ну согласись, тема-то интересная, – прищурилась я. – Да ты и сам на рассвете ее поднял в своей ташени. Или записка «Это кошмар» относилась к чему-то другому?
– Да к этому, к чему же еще, – скривился Ловчий, потирая проколотую бровь. – Но я вообще-то хотел от тебя простого человеческого сочувствия, а не допроса.
– Так в ответном письме я тебя и поддержала, хей!.. Или еще надо? Без проблем! – Я набрала в грудь воздуха и умилительным шепотом взвыла: – Бедненький, бедненький маленький Полынь! Злая тетя-королева делает ему неприличные намеки! А ее даже убить за такое нельзя!
Войдя в раж, я потрепала напарника по щечке, за что получила просто невероятно выразительный взгляд исподлобья.
– Если однажды ты попадешь в подобную ситуацию, малек, – с чувством сказал Полынь, – я буду смеяться над тобой в голос, прилюдно, на главной площади города. Тыкать в тебя пальцем и еще приплясывать от удовольствия.
– Да ладно тебе, – тотчас страшно смутилась я. – Я же шучу!.. Я имею в виду – боги-хранители, – неужели там действительно все так плохо? Я думала, это скорее забавно, чем трагично. Или она по-настоящему… э-э-э… клеится к тебе?
Полынь раздул ноздри.
М-да. Вот уж не думала, что с таким человеком, как Ловчий, мы однажды будем обсуждать проблему домогательств. Все-таки есть ощущение, что с этим чаще сталкиваются женщины, чем мужчины. Тем более чем такие мужчины, как Внемлющий…
Прах.
Вот так живешь-живешь, а потом вдруг ни с того ни с сего обнаруживаешь у себя в голове махровый стереотип прошлого века. Причем так глубоко въевшийся, что ты о нем даже не задумывался – принимал за чистую монету без каких-либо рассуждений.
