Я перевела взгляд на Мела. Друг мрачно стоял в центре комнаты, зацепив большие пальцы за лямки кожаной портупеи. Его белая рубашка была местами порвана, губа кровоточила, на подбородке наливался синяк.
Принеся воду и лед с кухни, я растерянно протянула:
– Так что случилось?..
Мелисандр прижал компресс к губам и поморщился:
– Все началось с того, что Кадия написала мне на закате. Мол, не хочешь сегодня потусоваться со мной, Мелисандр? Я сказал, что, конечно, хочу, но работаю до трех ночи. Она пошутила, что постарается не превратиться в тыкву к этому часу. Точнее, как выяснилось, не пошутила, а прямым текстом предупредила. По окончании смены в «Чалом единороге» я отправил ей письмо, будучи абсолютно уверенным, что госпожа Мчащаяся уже дрыхнет в своей розовой кроватке в родном поместье. Но почтовый голубь, как ни странно, вернулся – взъерошенный, весь в губной помаде и с адресом одного злачного заведения, написанным так криво, что я понял – надо бежать. Прибежал, а там она, перед всем залом…
Мелисандр не договорил, позволив фразе раствориться в дремотном сумраке спальне. Мне стало не по себе.
– А там она что?
– Не знаю. – Мел задумался. – Наверное, исповедуется. Я бы назвал это так.
И саусбериец смущенно потер лицо ладонями.
– Мел, – напряженно попросила я, – расскажи, пожалуйста, поподробнее.
* * *
Рассказ Мелисандра о случившемся с Кадией
«Что же я за идиот такой, что не предложил ей прийти в “Чалого единорога!”» – злился на себя Мел, трусцой пробегая по ночному Чреву Шолоха.
Впрочем, он никак не ожидал, что Кадия вообще пойдет веселиться в одиночку. Тем более в такое место, как «Полет бражника».
Эта грязная таверна с плохой репутацией была зажата между речными доками на темной извилистой улочке Сломанного Топора. Полуночные гуляки, люди и нелюди, изо всех сил пародировали улицу: петляли еще хитроумнее, чем она.
Мелисандр взлетел по крутой лесенке «Бражника» (умышленная преграда, отсекающая чересчур «уставших» клиентов) и замер на верхней площадке, услышав, что внутри не звучит музыка, как следовало бы, а разносится голос Кадии.
– Мне что, мерещится?.. – пробормотал саусбериец, открывая дверь.
Ловец ветра из бутылочных стекляшек звякнул, но никто из посетителей – а их было очень много, настоящее столпотворение, – не повернулся в сторону вошедшего Мелисандра. Все они не отводили взгляд от сцены, где, оседлав стул, как коня, расположилась Кадия.
«Полет бражника» скупился на иллюминацию: в зале стояло лишь несколько блеклых маг-сфер с красноватым туманом. Поэтому стражница на подсвеченной сцене, сама по себе светловолосая и белокожая, казалась единственным ярким пятном обстановки. В руках она сжимала меч и почти пустую бутылку. Из гримерки растерянно выглядывали музыканты, чье выступление Кадия, по-видимому, прервала…
Расслабленно и самоуверенно стражница толкала некий монолог. Мелисандр вслушался и поперхнулся.
– Итак, как вы уже поняли, я всегда была образцовой умницей. – Кадия отпила из бутылки. – Я знала, куда иду, и шла туда, каким бы дерьмом ни поливала меня жизнь по дороге. Я одерживала победу за победой, вызывая у кого-то восхищение, но у большинства – раздражение. «Да что она о себе возомнила! Да ей просто повезло!» Да-да, я вижу это презрение в ваших глазах и сейчас. – Девушка рукой провела по залу, будто гипнотизируя публику.
«Дойдя» до последнего столика с окосевшими, но оттого не менее саблезубыми кошкоглавыми асассинами, она горько хохотнула:
– А еще я знаю, как это презрение стереть. Сейчас будет моя сверхспособность, внимание… Эй, хозяин! – Кадия назидательно подняла палец и, выждав паузу, весело рявкнула: – Всем вина за мой счет!
Публика тотчас взорвалась одобрительными криками и улюлюканьем. По залу забегали расторопные официантки с подносами. Мелисандр отмер, выругался и стал проталкиваться к сцене, но не тут-то было: местные громилы не собирались его пускать.
– Так вот в чем проблема, – продолжила Кадия, бросив бармену мешочек с монетами – в местах типа «Бражника» всегда платили сразу. – Я действительно знаю, как добиться того, чего я хочу. Будь то временное внимание публики, – шутовской поклон, – или что-нибудь посложнее. Есть ряд уловок, которыми я умею пользоваться и которые открывают передо мной множество дверей. Во-первых, я не прочь показать общественности, что у меня есть деньги, потому что они мгновенно меняют отношение ко мне, – это мы только что проверили на вас. Может, вам сразу еще вина?
– ДА! – взревела публика.
Кадия щелкнула пальцами и засмеялась, закинув голову. Мелисандр покосился на вампира из Восточного Хейлонда, который преграждал ему путь и чьи клыки вдруг откровенно блеснули в темноте.
– Во-вторых, – продолжала Кадия, – я могу заправить прядку волос за ухо и кокетливо повести плечом – вот так, – потому что я красивая, и я это знаю. Могу еще надуть губы. Изобразить дуру и восхищенно смотреть вам в рот. Даже если вы будете нести полную чушь, я постараюсь выглядеть глупее, и это, поверьте, подействует. Ну и, в-третьих, у меня есть связи.
Кадия меланхолично побарабанила пальцами по спинке стула.
– Удивительно, как хорошо работает вся эта гниль… Но почему же «гниль», да? К праху сантименты, когда мы говорим о стратегии! Это же просто путь наверх. Просто рабочие техники!.. Так я утешаюсь, когда мне тошно. Так, я пару дней назад заигрывала на балу с толстыми, отвратительными, обрюзгшими мужиками, чтобы получить высокую должность в департаменте Стражи. Вы прикиньте: я им расписываю план охраны столицы, а они хором косятся мне в декольте.
– У-у-у-у! – одобрительно заржала публика.
И, кажется, одобряла она не Кадию, но стражников.
– Я им объясняю, как сократить расходы, а они в ответ спрашивают, как дела у моего отца – я дочь Гласа Короля, если кто не знает…
– Прах! – на этих словах зачарованный Мелисандр очнулся и начал проталкиваться вперед. Пепел-с-два: его не пускали.
– …И мой папочка славится своими благотворительными жестами тем и другим ведомствам. Вы даже не представляете, как благотворительность помогает скостить налоги, – ой, ребята-а-а… Целая наука для «своих». Но не будем отвлекаться. Я сказала: дела у папы идут отлично тогда, когда дела отлично идут у меня. И подмигнула со значением. И опустила бретельку платья – вот так. Ага. Ага. И знаете что?
Кадия вскочила. Глаза ее ненормально блестели.
– Мне в тот же момент предложили работу! В обход честного конкурса меня мгновенно взяли на важнейшую, чтоб тебя, должность по охране этого лыдрова города! Одно упоминание отца, одно голое плечо – схема элементарная, – и вот уже я тот самый человек, который будет отвечать за вашу безопасность! Эти мерзкие, жирные толстосумы выбрали для охраны города меня! Меня! Нравлюсь я вам, народ? Хорошая у вас будет стража?!
