И вдруг за спиной у меня послышался характерный щебет птички-ташени.
Я поймала ее в развороте. Бумага была незнакомая, рыхлая, темно-синяя. Возможно, это письмо от Мелисандра? Саусбериец как раз сегодня утром должен был вернуться из бастиона и рассказать все, что нарыл там на Гординиуса Сая, и я весь день ждала новостей от него. Неужели Мел наконец-то попросил кого-то послать мне птичку?
Но… Ташени была не от Кеса.
Я не смогла сдержать удивленного вздоха, прочитав:
«Привет, Тинави.
Сколько лет, сколько зим – действительно.
Если ты хочешь знать, почему я убегал от тебя, приходи сегодня в девять вечера в Безлунный театр. Одна. Строго одна. Никому не говори обо мне. Дело жизни и смерти».
И убористая подпись:
«Гординиус Сай».
Таинственное настроение причудливого ритуала и лесных загадок тотчас слетело с меня, сменившись деловитой собранностью и азартом.
Так-так!
ТАК-ТАК-ТАК!
– Все нормально? – вскинул брови Полынь, продолжавший оттачивать схему.
– Да! – закивала я. – Ребята, только… Вы не против, если я сейчас уйду? Я все равно не слишком пригожусь в ритуале без магии, а у меня тут по делу, которым мы занимаемся с Мелисандром, появилась кое-какая зацепка!
Никто не был против.
– Мне кажется, если бы мы сказали «да», это выглядело бы фирменным издевательством, – покачала головой Кадия. – У тебя уже нога по земле стучит – нетерпеливо, как у бурундука, готового к старту. Беги уж, горе!
* * *
Место встречи с Гординиусом находилось неподалеку от Мшистого квартала. Прикинув оставшееся до нее время, я отправилась домой: нужно пополнить запасы магии!
В коридоре меня встретил Марах: филин ужинал… возле мышиной норы. Оттуда доносился траурный писк. А вот из клюва уже ничего не доносилось, кроме хруста тоненьких костей.
– Марах! – ахнула я. – Наш дом – свободная от убийств территория!
– Ху-ху-ху? – ехидно уточнила птица, глядя на то, как я хватаю с каминной полки пару багряных пузырьков.
– От убийств, а не от крови! – строго подчеркнула я.
– Пх, – сказал Марах и стал лапкой скрести по стене – требовал добавки.
Она, визжа, удалялась…
Открывая склянку, я убеждала себя, что делаю это только из соображений безопасности – мало ли, на что способен Гординиус? Однако, конечно, беседа с принцем и тоска по магии – неожиданная, незваная, эдакий комплимент от повара человечьих чувств – сыграли свою роль.
Когда по венам, будто ртуть, разлилась энергия бытия, я провела краткий инструктаж:
– Унни! Сегодня, кто бы обо мне ни думал, ты меня никуда не выдергиваешь. Никаких Прыжков.
– А если опасность?
– Визжим, кусаемся, боремся – но не Прыгаем. В следующий раз на море я хочу оказаться в купальном костюме – и только так. Договорились?
– Хор-р-р-рошо.
– Отлично. А теперь бежим – нельзя опоздать!
И я почти кубарем скатилась с крыльца – под гулкое, веселое, сладостное свое сердцебиение, любимую песнь каждого живого существа.
* * *
«Безлунный» был старинным амфитеатром, который прятался в кленовой роще, заселенной нимфами, и славился двумя диковинками, что придавали ему статус «очаровательного». Во-первых, зрителей просили облачаться в маскарадные костюмы. Во-вторых, им раздавали так называемые амплуарии, которые заставляли гостей участвовать в пьесах наравне с актерами.
К театру – для нагнетания обстановки – вели узкие, намеренно петлявшие тропинки, подсвеченные факелами, воткнутыми в землю. Спектакль начинался как раз в девять, и я вовсю разглядывала разряженных гостей, которых встречала по пути. Тут были изысканные наяды, мрачные некроманты, рыцари, упыри и феи-фальшивки (размером с человека, ага). Вон кто-то даже оделся под короля Сайнора…
Когда я вышла на площадку перед амфитеатром, ко мне порхнула нимфа-служительница – невесомая и томная в прозрачных летящих шелках. Говорят, некоторые приходят в театр ради них, а не ради искусства.
– Амплуарий для госпожи! – пропела нимфа и вложила мне в ладонь стеклянный желудь.
– Я не гость, – воспротивилась я, но поздно.
Желудь уже раскрылся, как шкатулка, и волшебная пыльца, взмыв спиралью, влетела мне в ухо. «Твое амплуа сегодня – Певица; желание внутри подскажет, когда начать», – прошептала она.
М-да. Неловко вышло! На спектакль я не пойду, а значит, Певица не вступит в пьесу в назначенный момент. Ладно, надеюсь, они сымпровизируют без меня.
Я встала возле самого яркого факела – так, чтобы Гординиус увидел меня и понял, что я соблюла условие – пришла одна. Я старательно тянула шею, пытаясь найти в толпе волшебника, когда сзади раздался знакомый бесцветный голос:
– Я и не знала, что вы любите театр, Тинави. Хоть у кого-то в департаменте есть вкус.
Резко обернувшись, я решила, что сошла с ума: Селии там не обнаружилось, зато в кругу света подле меня стоял… Ходящий. Золотой балахон, маска, посох. Я обомлела.
Теневик засмеялся – все тем же тембром, никакого искажающего аппарата:
– Не пугайтесь. Нарядиться Ходящей – моя шалость. Своеобразный способ борьбы с прошлым.
Селия подмигнула мне сквозь прорези в маске. И да, если присмотреться, видно: костюм театральный. Подделка. Но вот на расстоянии… Я оглянулась: Гординиус?
– Кого-то ждете? – спросила Селия и вдруг, войдя в роль, стала хищно, как стервятник, оглядываться. – Ее? Или его? – Палец в перчатке ткнул в парочку случайных гостей, имитируя «обвинительные» повадки теневиков. Кажется, помощница шефа была слегка навеселе после ярких пузырьков с игристым, что подают на входе.
И в тот же момент я увидела Горди. У меня аж пальцы на ногах зашевелились. Катастрофа!
Колдун стоял у входа в амфитеатр, и вся его поза сквозила злостью: «Предательница!»
Я тяжело сглотнула: оказаться зажатой между Селией, с которой у нас, кажется, только стали налаживаться отношения, и Гординиусом, за которым я бегаю уже прах знает сколько, – это какое-то тотальное невезение.
Меж тем Горди развернулся и стремительно пошел прочь своей знаменитой походкой – так ходила бы фея, разучись она летать.
В тот же момент громко зазвенел колокольчик, приглашая гостей к арене. Заждавшаяся публика с готовностью кинулась занимать лучшие места – и поглотила волшебника.
– Подождем, пока пройдут нетерпеливые? – предложила ассистентка шефа.
– Нет, мне надо СЕЙЧАС! – взвыла я, кидаясь в гущу людей.
– Ах, вы настолько любите театр?.. – удивилась коллега.
