Я рефлекторно отшатнулась, и эта слабина стала сигналом для Анте: можно перехватывать инициативу.
Хранитель сграбастал альбиноса за грудки и хорошенько тряхнул – лишь ножки стула дробно ударились об пол:
– Хватит ныть! Что за богиня?! Выкладывай!
– И не подумаю! Если сопротивляться ей – будут еще жертвы. Хватит смертей!
– Да мы еще не начали! – Анте залепил пленнику хлесткую пощечину. – Кто эта стерва?!
– Не скажу!
– Скажешь! Вопрос – после потери какого органа?
Удар. Сай сплюнул кровь из разбитой губы. Я, мигом забыв свои «пыточные обещания», оттащила от него Давьера, взбесившегося, как разъяренный песец.
– Горди! – увещевала я. – Ты же сам хотел поговорить в Безлунном театре!
Колдун, тяжело дыша, покосился на Анте и наконец кивнул:
– Да, хотел. Потому что мне перестало нравиться то, куда все это идет. Я решился на тайное предательство – собрался объяснить тебе, что происходит, чтобы вы могли реагировать на последующие события, минимизируя урон. Ведь изначально никто не должен был умереть. Но когда ты взяла в театр Ходящего, я понял, что допустил страшную ошибку, и…
– Да не Ходящий это был! – взвыла я. – Просто маскарадный костюм случайной дамы! Зачем мне приводить к тебе теневика, сам подумай?!
Голос Гординиуса сочился ядом:
– Но ведь именно они ищут ее Виров, не так ли? – процедил он.
Ее Виров.
Эта фраза грянула как гром среди ясного неба.
Ее Виров.
– В ее руках даже дети страшны, – сказал Гординиус Сай.
Я побледнела.
Анте озадаченно двинул бровью – ох, да вы же ни праха не знаете, господин Давьер, о новостях нашей столицы, что уж поделать…
Глядя на пляшущее пламя в камине – костры, везде костры, – я растерянно опустилась на табуретку.
В моей голове бешеным калейдоскопом крутились обрывки разговоров и размышлений последних дней, касавшихся обратного отсчета в столице.
Столько деталей. Такая большая мозаика – хоть весь холл Иноземного ведомства ею укрась – поди разберись сейчас…
«Ставки высоки, а теракты, ты уж прости, какие-то дурацкие… Незрелые». «В поведении этих Виров умные шаги сочетаются с очень глупыми». «Послания Вира были написаны со страшными ошибками». «Где в Шолохе есть такой песок?.. Он как будто из Мудры, что, мягко говоря, нереалистично». «Это не похоже на бывших Ходящих, хотя у террористов точно есть запредельные Умения».
Все это действительно подходило под историю с богиней и детьми.
– Почему они подписываются как «Вир»? – отчего-то первым делом вырвалось у меня.
Гординиус, чья губа продолжала кровоточить, криво улыбнулся.
– «Верность и разум», – объяснил он. – Девиз на воротах Тернового замка… А еще вир – это речной водоворот, затягивающий трусов и лжецов, что наводнили королевство. Удивлена, Тинави? Ты спрашиваешь, кто она? К чему ведет все это? О нет, этого я теперь не расскажу. Из-за вашего явления на костре все пошло по шувгею! Когда Эрика ранили, я попытался излечить его с помощью зелья из Лунного хранилища, но ничего не вышло. Я разозлился, я захотел предостеречь вас, рассказать тебе обо всем. Но ты пришла на встречу с Ходящим – и я передумал. Я решил все-таки довести свою роль до конца, но тут вы вмешались в открытую, и теперь она знает, что вы подобрались близко, и она может объявить вам войну, а в войне против нее у вас нет шансов. Дети злы. Горюют – из-за Эрика, называют вас врагами уже не в шутку, а искренне, от всей своей боли. Все складывается не так… Я больше не хочу иметь со всем этим ничего общего; но еще сильнее я не хочу умирать. Так что сейчас я предпочту защитить себя. И вас. По старой дружбе, Тинави, – неожиданно закончил он свой монолог.
Не успела я открыть рот для новых вопросов – о, у меня их было много! – как с улицы донеслись возбужденные голоса и громкий, заливистый смех.
Две пары ног топали по гравийной дорожке, и два знакомых интонационных рисунка – «бу-бу-бу» Дахху и «уахаха- уахаха» Кадии – сплетались в весьма оптимистичную беседу.
Дверь в пещеру распахнулась.
Первой шла Мчащаяся – задом наперед. Она бурно жестикулировала и трясла указательным пальцем перед лицом улыбающегося Дахху, следующего за ней.
– Я хочу повторить это, прах побери! – смеялась Кадия. – Ты прав: мы не зря стояли в очереди, катание на полуночных гондолах – это лучшее развлечение, и неважно, турист ты или шолоховец! Как я могла игнорировать такие простые радости все эти годы?! А тебе самому-то понравилось?
– Конечно, Кад, – Дахху улыбался ей теплее и мягче, чем обычно. – Я бы не звал тебя, если бы не считал это прекрасным делом.
– Тогда точно повторим! Можно будет взять ночной маршрут, заканчивающийся у дома Анте, – решительно продолжала подруга. – Ввалимся по окончании к нему – я с удовольствием погляжу, как в нем будет бороться расположение к тебе и холодность ко мне при попытке решить, пускать ли нас на порог, пока он сам в халате!.. Я уверена: выбор будет мучительным!
– И я тебя люблю, Кэйди, – сумрачно отозвался вышеупомянутый, поправляя манжеты заляпанной кровью рубашки.
Ребята подскочили аж до потолка, причем Мчащаяся в полете по-кошачьи развернулась на сто восемьдесят градусов.
– Тинави? Анте? Гординиус? – обомлел Дахху, узрев у себя дома незваных гостей.
Я уже шла к нему, желая шепнуть пару слов о сложившейся ситуации; выдать некое либретто к странной пыточной опере, развернувшейся в свете зажженного очага, однако…
Однако, господин Гординиус Сай не позволил прервать свое шоу. Наоборот, устроил кульминацию.
Зараза.
То, что «дело пошло по шувгею» – хороша пустынная цитата! – я поняла по вытянувшимся лицам друзей и странным звукам сзади.
Когда я оглянулась, колдун-альбинос закинул голову назад и что-то судорожно, с усилием глотал. Анте, увидев неладное, схватил пленника за подбородок и пробовал разжать ему зубы с криком:
– Плюй! Плюй, ублюдок!
Но из ноздрей и изо рта мага уже пошла черная пена – обильная, грязная, как прибой на вулканических островах Б’хала. Глаза волшебника закатились; ботинки выбивали чечетку; кожа быстро стала синеть; воздух вокруг наполнился странным дурманом.
– Горди! – ахнула я, намереваясь броситься к Саю – помочь.
Но мне не дали.
Дахху вдруг схватил меня за локоть – с невиданной для него жесткостью:
– Не подходи! – Меланхоличное лицо друга, бывшего лекаря, оказалось неожиданно сосредоточенным.
– Чт-т-т-то за наххххрен?! – запаниковала Кадия, потому что к этому моменту уже и Анте Давьер, внезапно поднабравший оттенков тьмы и изошедший пеной, с грохотом упал на пол и стал судорожно, эпилептически дергаться в опасной близости от острых камней и жаркого пламени очага.
