– Нет, – терпеливо отвечал наставник. – Вы путаете темы. Конечно, препятствия не должны заставлять нас отказываться от мечты. Но. Мечты иногда уходят. Нет ничего хуже, чем насильно держать себя в старых рамках, если душа требует обновления. Это приводит ко всякого рода деформациям, болезням. Слушайте себя. Слушайте свое сердце. Если оно начинает биться иначе, не сдерживайте его из упрямства. Не становитесь себе врагом. Перемены – суть жизни. Если вода в реке остановится, она загниет.
Сейчас, годы спустя, я вполне понимаю смысл этого ритуала. Хотя и сама продолжаю стопориться иногда…
Кадия растерянно хмыкнула. Потом запустила руки в волосы и задумчиво взъерошила их:
– Знаешь, а ведь это действительно про меня. На сто процентов. Мне очень тяжело признавать это, но… Да. Я изменилась. Я больше не хочу агрессивно делать карьеру. Не хочу идти по головам, гордясь этим. Не хочу путем интриг добиваться кресла Военного Советника. Вообще не хочу это кресло.
Она вздохнула, положив голову мне на колени:
– Ты была права во дворце: мне действительно нравилось работать с гномами. Наша команда: то, что они полностью принимали меня, пусть я человек и женщина, что для некоторых до сих пор проблема. Еще мне нравилось то, что мы всегда были «в поле», на передовой, и я видела результат своих действий. И то, что командор Груби даби Финн напоминал нам, как важно иметь жизнь и за стенами департамента. «Вы больше, чем ваша работа!» – говорил он. И поначалу это звучало дико, а потом я… поверила. Да, перспективные «кабинетные» должности в человеческих департаментах куда престижнее, но… Зачем мне этот престиж, если вдуматься? Когда мне предложили повышение, я почувствовала замешательство. Пришлось напоминать себе: Кадия, это же мечта детства, ау! Соберись, тряпка! Ну я и собралась… в «Полет бражника». Якобы отпраздновать. Хотя, идя туда, я в глубине души уже подозревала, что сделаю что-то такое, что меня погонят прочь. И даже хотела этого. Потому что сама я не смогла бы отказаться – это казалось слабостью, предательством себя. Хотя в итоге я предала себя как раз обратным… Никогда не повторяй мою ошибку, хорошо?
Кадия замолчала, глядя на меня. Ее прекрасные глаза были яростными и одновременно очень грустными.
– Ты выберешься, – осторожно кивнув, пообещала я. – Поверь: совсем скоро все вернется на круги своя. Точнее, перейдет на новый круг. Который будет даже лучше, чем прежний.
Кадия поморщилась, будто от боли.
Ведь новое никогда не вдохновляет так сильно, как утерянный золотой век, – просто потому, что первое осенено страхами, тогда как второй уже облагорожен ностальгией. Наша память невероятна искусна в том, чтобы оставлять только хорошие воспоминания. Это неплохо, но… Иногда сбивает с толку.
– А у тебя, Тинави? – после паузы спросила Мчащаяся. – У тебя есть что-то такое? Что ты упрямо отказываешься признать?
– Конечно. – Я вздохнула: – Я о стольком молчу внутри себя, что иногда мне кажется, будто эта тишина съест меня под конец. И я буду спать в вихрящейся темноте галактики, и кометы вокруг будут падать беззвучным горящим дождем. Даже смерть иногда кажется проще честности. В совсем уж плохие дни. К счастью, они случаются не так часто.
– Боги-хранители… – протянула Кадия. – Да на фоне тебя я все еще оптимистка.
Я улыбнулась:
– Тебе правда все еще нравится Анте, подруга?
– А что? – напряглась она.
– Просто любопытно. Я думала, все-таки Дахху.
– Не тебе, хорошая моя, удивляться тому, что два человека могут привлекать одновременно.
– Ах ты, зараза.
– Слишком проницательная, да? – скорчила рожу Кад. – Да ладно, мы же шолоховцы: изобретальные, бессовестные и никуда не спешащие. И они такие же. Как-нибудь разберемся!
– Ну-ка, ну-ка, хочу услышать твои идеи на этот счет!..
Кадия засмеялась, а вскоре и я к ней присоединилась.
Такой разговор слегка отвлекал, утешал на фоне огромного колеса неприятностей, изволившего переехать наш милый лесной мирок.
И вот наконец по саду пролетел легкий свист.
На влажной земле появилась цепочка следов лошадиных копыт – сразу вся, от набережной и до крыльца, будто шлепнули единой печатью. Воздух задрожал, и возле нас вдруг затормозила серая в яблоках лошадь – невидимая до того. Кобылка Димпл – а это была она – уныло заржала, как всегда, неправдоподобно спокойная после Скольжения, и тотчас потянулась бархатными губами к вьюну, народившемуся у крыльца.
С лошади спрыгнул взъерошенный, пахнущим миндальным мылом Полынь в свеженькой атласно-черной хламиде и фиолетовом плаще. Судя по всему, ташени нашла моего напарника в королевских термах. Его влажные волосы были свернуты в огромный звенящий клубок, а обереги висели на шее одним пудовым, спутанным хомутом.
– Вы в порядке? – полуутвердительно спросил Полынь и, не дожидаясь ответа, запрыгнул на дождевую бочку, стоявшую под высоким окном пещеры.
Он послюнявил палец и нарисовал на стекле какие-то закорючки. Чернота недобро скалилась на Ловчего изнутри. Полынь пробормотал заклятье и сплел кисти хитрой фигурой: клочок света сорвался с его пальцев и с тихим звоном всосался в окно – отправился на разведку.
Полынь следил за его траекторией, приложив руки к стеклу. Потом Ловчий соскочил на землю и шуганул унылую лошадку от вьюна. Мы с Кадией смотрели на него выжидающе, боясь помешать.
Полынь скрестил руки на груди и кивнул:
– Дахху все правильно сделал. Уложил их и лег сам; повысил влажность; запечатал окна, чтобы зараза не вышла, но создал воронку Жинда, чтоб воздух в помещении очистился быстрее. Мне нечего добавить. Завтра можно будет войти в пещеру. Жертвы «Ф.Д.» очнутся примерно через месяц. Или два – зависит от организма.
– Через… месяц? – не смогла поверить Кадия, а я просто замерла с отвисшей челюстью.
Напарник невесело кивнул и сел на крыльцо, деловито втиснувшись между нами. Огромная капля тотчас шлепнулась на его аристократический нос. Полынь рассеянно посмотрел на подтекающее небо, на мокрых нас – и оградил всех троих антидождевым куполом.
Димпл ревниво заржала снаружи. Тогда Ловчий и кобылку укрыл заклинанием.
Из-за клумбы душистого табака тотчас с надеждой выглянул садовый тролль, по чьей зеленой коже капли стекали, будто роса. Но ему не хватило наглости намекнуть об услуге, а Полыни хватило прагматичности не разбазаривать силу на тех, кто лишь молча надеется на чудеса. Тролль лупоглазо таращился на нас секунд пять, а потом бесшумно исчез в темноте.
Кадия все никак не могла поверить в огромную цифру:
– Месяц!..
– А если мы позовем лекарей? – я нахмурилась: – Они могут помочь с этой… напастью?
– Нет, – Полынь покачал головой. – «Ф.Д.» – то есть «Фейкин Дурман» – не яд и не болезнь. В Лазарете даже не знают о его существовании. Это проклятье, синтезированное на растительной основе. Если нарушить кокон, которым сейчас обросли наши жертвы (плотная синяя паутина, завтра увидите), то оно обернется смертельным токсином для Дахху, Анте и… Кто, собственно, третий?
