Я попыталась вырваться несколько раз, но каждая попытка заканчивалась неудачей. Я задыхалась от всего. От нашей близости. Его парфюма. Моего бессилия.
– Ты нелепа настолько, насколько восхитительна.
– Что? Пусти меня, урод!
– Я думал, ты находишь меня привлекательным.
– К сожалению, даже самое мерзкое животное может быть симпатичным.
Я снова дёрнулась, и в этот раз, этот подонок грубо схватил меня за лицо и приподнял его кверху, так что мы пялились друг на друга и сопели, как загнанные животные.
– Мне не нужно много времени, чтобы затащить кого-то в постель, ты же знаешь.
Горечь снова прокатилась по глотке. Знаю. Ещё бы теперь мне не знать.
– Но это никак не связано с тобой. Злись. На меня. На себя. На своего придурка мужа.
– Не называй его так!
– Только он делает твое прекрасное лицо несчастным. Я наблюдал за тобой. Ты несчастна.
Я позорного шлёпнула его по руке и на удивление она свободно упала вниз, освобождая мое лицо.
Я проглотила ком и почувствовала, как защипало глаза.
Он не тот, кто смеет говорить мне об этом. Я не должна это слышать.
– Хочешь стать моим утешением? Валяй.
Я бросила на пол сумку и стянула с плеч пальто, отправив туда же. Потянулась к замку на платье и дрожащими пальцами попыталась стянуть его вниз. Не выходило. Глаза застилало пеленой невыплаканных годами слез.
– Ну, давай! Чего стоишь?! Сними с меня это гребаное платье, ты же хотел!
– Ида.
Звук его голоса был сродни моему состоянию. Отчаянию, непониманию того, что происходит, что нужно делать, и что последует дальше. Разве мог этот человек не знать, что делать со мной? Было похоже, что так. Но мое доверие нельзя купить и этим, потому что я по-прежнему сопротивлялась внутри себя. Я рвала в клочья свое желание, замещала его ненавистью и презрением. Ладони вспотели, как и все мое тело, в этом ужасно-узком платье, и я на самом деле желала избавиться от него, но еще больше желала, чтобы кто-то помог мне справиться с самой собой. Хотелось кого-то, кто бы сказал мне, что все хорошо, что все правильно, все то, что я желаю и есть моя жизнь.
Мужчина схватил меня за плечи и резко развернул к себе, его вторая рука перехватила мою, останавливая эту жалкую попытку расстегнуть платье. Он мягко вернул застежку на место, едва коснувшись пальцем обнаженной спины. В моих глазах, уверена, читался испуг.
– Мне жаль.
– Жаль? Ты говоришь это каждой идиотке, которая переступает порог твоей квартиры?
Он смотрел на меня, словно я говорила на каком-то непонятном для него языке.
– Мне жаль, что тебе приходиться насиловать себя, мне жаль, что я тот, кем ты собираешься воспользоваться, чтобы выпустить пар.
Он сжал мои плечи сильнее и провел ладонями вниз по рукам, я больше ничего не могла делать, кроме того, как смотреть в его лицо, ненавидя то, чего ожидаю,
– И я собираюсь тебе это позволить, – прошептал он у моего рта, обдавая кожу волнительным жаром. Резко отвернувшись, когда наши губы едва соприкоснулись, я громко выдохнула.
Словно адское пламя, губы мужчины обожгли мою кожу. Он уткнулся лицом мне в шею, и я даже забыла, что у меня имеются настолько слабые точки, а может и вовсе не знала о них. Меня затрясло, и сильные руки стиснули меня крепче, горячее твердое тело снова вжало мое в металлическую стену кабинки. Я постыдно всхлипнула, когда властный рот проложил влажную дорожку по чувствительному месту на шее, переходя выше, к подбородку, дразня языком и щекоча лёгкой щетиной. Теперь мне казалось, что вся моя кожа настолько чувствительна, что вот-вот готова воспылать или даже взорваться.
Мужчина притормозил у моего рта, и нагло схватил меня за подбородок, заставляя смотреть глаза в глаза. Так близко. Так жарко мне ещё никогда не было прежде.
– Но мне не жаль, что ты здесь, не жаль, что хочу тебя, как никого в жизни. Я не знаю, как быть достойным для кого-то вроде тебя, и я просто дам тебе выбор, который ненавижу, – его голос сорвался на хрип, мои внутренности дрожали, а сердце периодически замирало. – Потому что я не хочу потерять тебя из виду. Уйди сейчас или сделай все так, как ты хочешь, иначе я возьму тебя прямо в этом лифте, так как хочу того я.
Я сглотнула ком, один за другим. Внутренний жар опалял и, этот мужчина заполнял собой все вокруг, даже меня.
– Мне надоела эта игра, – пробормотала я еле слышно.
– Я не собираюсь играть.
Он навис надо мной, и судя по всему, нажал кнопку слева от нас, двери лифта открылись, а мы продолжали стоять слишком близко друг к другу, смотреть, дышать, нет, задыхаться.
– Один.
Он едва коснулся моего бедра, и этот, на первый взгляд, невинный жест заставил меня шагнуть вперёд, хоть и было почти уже некуда.
– Два.
Он снова придавил меня к груде металла и, я чуть не подавилась воздухом. Ощутив упершуюся в живот эрекцию, у меня едва не подкосились ноги. Я хотела этого человека, какой бы мерзостью его не считала, и я даже больше думать так не могла. Пелена перед глазами. Потеря рассудка.
– У тебя ещё есть время..
Его хриплый голос и все его тело говорили об обратном, нет никакого времени и ничего нет больше. Почему он пытается прогнать меня теперь, когда очевидно, что это последнее что он хочет? Я должна уйти. Должна.
– Три, – прошептали мы друг другу в губы, и дверь кабинки пропищала и захлопнулась, забирая мой шанс на побег. Побег от чувства, которое дарит мне что-то живое, побег в пресную жизнь.
Наши рты с жадностью нашли друг друга. Я всхлипнула. Мягкие, горячие, страстные губы настырно изучали мою кожу. Наши языки сплетались, боролись и ощущалось это будто впервые в моей жизни. Это как то, ради чего стоило жить. Это ощущение свободы и полного отрешения от мира. Никакого страха, никакого стыда, только блаженство. Мои колени подгибались, и я бы упала, если бы не сильные мужские руки, его тело, плечи, за которые я цеплялась, как за спасательный круг. Мою жизнь буквально выворачивало на триста шестьдесят градусов только от одного поцелуя, но этого было недостаточно.
Кожа. Моя кожа. Его кожа. Хочу, чтобы мы касались друг друга всюду. Тесно в этом платье, жарко от поцелуев. Я в котле. Мы оба.
«Так нельзя» – шепчет мой разум, точнее его ничтожные остатки. Закрываюсь. Не хочу его больше слышать. Низко. Примитивно. Подло. Это все я, и не я вовсе.
Вытягиваю рубашку из мужских штанов, провожу рукой по твердому прессу, наслаждаюсь тем, как он сокращается от каждого моего касания, как рычит его хозяин мне на ухо, прикусывает мочку, проводит языком по коже.
Он резко разворачивает меня лицом к стене, вжимая в нее собой. Действует жадно, быстро, но так умело.
