– Я не боюсь, – я спотыкалась, но не сводила выжидательного взгляда с равнодушно чернеющего «компаса». – Просто не хочу ночью тащиться пешком через весь город.
Заклинатель вздохнул – тяжко и очень… по-человечески. И проворчал:
– Будешь вспоминать это до скончания времён?
– Надеюсь, нет. Надеюсь, максимум с неделю-другую.
…ибо даже месяц поисков – для меня немного слишком. Мне ещё хочется домой съездить и выдохнуть перед очередным рабочим марш-броском. И с дедами поговорить. И в «Тихом берегу» потом зависнуть, да.
Гемоглобин неизменно трусил впереди. «Компас» молчал.
– А другие зацепки были? – не выдержал через полчаса безрезультатных блужданий Бахтияр.
Мы обошли треть жилмассива. Солнце клонилось к закату, а моя уверенность в идее – к нулю. Я устала, проголодалась, измучилась жарой, и всё это плюс сопящий позади заклинатель действовало на меня крайне дискомфортно.
– Глаза в небе, – я встряхнула уставшую руку с «компасом» и полезла в сумку за водой. – Закат или рассвет. Горящая бумага. Огонь. Степь… да степь. Кругом.
Бахтияр засопел ещё недовольней и вдумчивей. Дома никак не кончались. У меня таки началась паранойя, и постоянно казалось, что на нас все смотрят и подозревают в нехорошем.
– Глаза в небе, – повторил мой спутник задумчиво. – Глаза. В небе. Гла… Рад, да это же очевидно! Стой!
Я чуть не подскочила, когда заклинатель ухватил меня за плечо, тормознул и заставил обернуться.
– Смотри, – он указал на дом, который мы обошли минуту назад. – На крышу.
Я подняла голову, прищурилась и вздрогнула. Спутниковые антенны-тарелки, распложенные рядом, реально напоминали глаза – два тёмных шара на фоне заходящего солнца.
– Пошли обратно, – и Бахтияр свистнул: – Глон, к Марьяне!
У меня сдали нервы:
– Если мы ещё и каждую крышу будем проверять!..
– Не надо каждую, – моего спутника переполняли уверенность и непрошибаемое спокойствие. – Надо эту. Других таких антенн рядом я на крышах не вижу, везде по одной.
Я недоверчиво посмотрела на заклинателя, само собой не обнаружив у него ни крыльев, ни третьего глаза, вспомнила его недавние слова – о том, что некоторые вещи надо принимать как данность, – и поплелась обратно к обследованному дому. И пусть логика вопит «хочу всё знать!» сколько угодно. Допустим, у него тоже есть нечисть в друзьях – и в небе.
Домофон на калитке Бахтияр без проблем «вскрыл» какой-то магической приблудой – поднёс к электронному замку раскрытую ладонь, оплетённую чёрной летной, что-то шепнул, и калитка, запищав, послушно открылась. И так же легко и просто он проник в ближайший подъезд. Торопился, не дожидаясь остальных участников «ловли», и едва ли не волок меня за собой. Загорелся азартом, почуял добычу, аж глаза заблестели. И в лифте с ним стало неуютно – и места много занимает, и возбуждается нездорово с каждым преодолённым этажом. Надо было Марьяну дождаться…
А когда лифт поднялся выше десятого этажа, и на табло замигала сакральная цифра «13», ожил «компас». Левое запястье зачесалось, и, потерев его, я заметила мигание… и кружение. Символы засветились изнутри серебром и завертелись в медленном хороводе. И чем выше мы поднимались, тем заметнее ускорялось их движение.
– Сказал же, здесь, – Бахтияр удовлетворённо кивнул. – Найдём в два счета.
– Крыша? – я не удержалась и почесала руку. Зудит – не могу…
– Или квартира. Или балкон. Но начнём с крыши.
Марьяна уже ждала нас наверху. Пока мы, выйдя на двадцать-каком-то этаже, поднимались на балкончик и вскрывали чердачную дверь, ведьма, получив от Глона указание, воспользовалась своей «метлой», где-то по пути отцепив Вовчика. И заодно на крыше ждал облом – символы «компаса» замедлились и потухли.
– Квартира, – в один голос решили мои спутники.
Вот только по чужим хатам я ещё не шарилась…
– Обитателей усыпим, – Марьяна достала из кармана шортов надутый шариком пакетик с искристо-жёлтым содержимым.
А эти двое, сразу видно, шарились…
Душка-бармен обнаружился на двадцатом этаже, где чернели всего две квартирных двери.
– Тут, – сообщил он. Его красные волосы стояли петушиным гребнем, а тёмные глаза казались мёртвыми стеклянными бусинами. – Нечисть чую.
И «компас» здесь зашкаливал: символы сияли и вращались так быстро, что кожу пекло, а руку нервно дёргало.
– Бахт, – Марьяна внимательно посмотрела на заклинателя, – где она?
Тот хищно втянул носом воздух, и его глаза стали как у Вовчика – неподвижными, холодными. И чёрные ленты сползли с рук, завихрились по полу.
– Прячется, – хрипло ответил Бахтияр и быстро облизнул пересохшие губы. – Голодная. Выманим. Слои пространства сковывают, но за едой потянется. Маш, это что-то стародавнее. Не «бабочка», но похожее.
– Володь, – ведьма не смотрела на напряжённого «муравья», занятая другим – распылением «сонного» содержимого пакетика, – сделай доброе дело.
До меня дошло, какое, после слов заклинателя:
– Я ослаблю твой запах и забью наш запахом больной нечисти. Пару шагов вперёд, приятель. Не в службу, а в дружбу.
На живца ловят?.. «Не слушай их!», – заорала я… но про себя. Эти двое не первый год работают – должны понимать, что и как делать. И как прикрыть «наживку», чтобы…
Вовчик сглотнул, нервно оглянулся на меня, взъерошился и сделал крошечный шажок вперёд. Ничего. Ещё шажок. И опять ничего. Ведьма с заклинателем, стоя по обе стороны от него, тоже подались вперёд, один вынюхивая, вторая высматривая и искря левой рукой. «Муравей» снова сглотнул и сделал третий шаг.
Откуда она появилась, я не поняла – даже рассмотреть толком ничего не успела, настолько всё случилось быстро. Нереально быстро. Кряжистый полупрозрачный силуэт материализовался посреди коридора, Вовчик плюхнулся на пол и откатился в сторону, а Марьяна и Бахтияр ударили одновременно – чёрные змеи скрутили фигуру, зелёный огонь объял нечисть и стал багряным.
– «Мотылёк»! – крикнула сводная тётка. – Бей! «Муравья» прикрою!
Заклинатель что-то рявкнул, его голос ударил колокольным звоном… и моя голова, по ощущениям, оказалась в этом самом колоколе. И это было очень похоже на то, что я испытала в «Млечном пути», но гораздо круче и жёстче. По ушам врезало, как на концерте бьёт из усилителя ненастроенным звуком, – гулкий звон в голове, нервная, сводящая судорогами дрожь по телу и где-то внутри… и я на полу.
И огромные виноватые глаза ведьмы напротив.
– Ш-ш-ш, смотри на меня, Рада, – её тихий голос обволакивал, занимая собой всё пространство. – Смотри и слушай. Иди за мной. Иди на мой голос. Верь мне. Иди. Иди ко мне. Возвращайся.
И я поняла, что сижу, привалившись спиной к дверям лифта, скрюченная, замёрзшая, не в состоянии шевельнуться. Но хотя бы в состоянии понимать.
