— Спать? — зачем-то переспросила я, ничего конкретно в это слово не вкладывая, но мужчина понял по-своему.
— Ближайшие несколько дней тебе противопоказаны любые нагрузки, поэтому, да, мы идем спать. Ты переоденешься, ляжешь в постель и будешь спать.
Спорить было бесполезно. Я оставила наброски и, оглядев прощальным взглядом, кабинет, превратившийся в швейную мастерскую, покорно пошла за Максом.
— Вы узнали, кто хотел меня отравить?
— Нет. Всё сделано чисто — не подкопаешься. Ни единого стороннего следа, сам яд застарелый, на нем нет отпечатка чьей-то магии. Александр в бешенстве, но продолжать поиски бесполезно.
— А если этот кто-то предпримет вторую попытку?
— Пока что не предпримет, — жестко ответил Макс. — Потому что по официальной версии ты до сих пор находишься на грани между жизнью и смертью. Я запретил слугам говорить о тебе, под угрозой того, что выгоню их на улицу. Вроде бы меня услышали. Нужно время, чтобы выстроить план действий, и должен сказать, что затворнический образ жизни нам на руку. Пусть все считают тебя умирающей. Отдыхай, Рина.
Я и не заметила, как мы дошли до спальни. Макс легко тронул губами мою макушку, провел по спине ладонью и, пожелав спокойной ночи, растворился в сумраке коридора.
Итак. Изобразить умирающую.
Не самая сложная задачка.
Или?..
***
Я благополучно проспала и завтрак, и обед. Очухалась только к вечеру, слабая до изнеможения. Теперь понятно, о чем говорил Макс. Если вчера я чувствовала себя немного опустошенной, но в целом — бодрой, то сегодня меня будто выжали до последней капли, процедили через сито и заправили мною коктейль. Такая вот Кровавая Мэри, только не Мэри, а Катя.
Я долго стояла под холодными струями, вжавшись лбом в стенку душа. Всё забываю расспросить Макса, как работает магия. Потом что вода в кране нагревалась и охлаждалась моментально.
Я переоделась в чистое платье и, намотав на волосы полотенце наподобие тюрбана, отправилась обворовывать кухню. Верона очень не любила, когда кто-то таскал еду без спросу, да ещё во внеурочное время. Вслух она, конечно, ничего не говорила, но, стоило мне очутиться на её вотчине, посматривала недовольно и даже обиженно.
Но сегодня кухарка обрадовалась моему «визиту».
— Леди Екатерина! — она кинулась в мою сторону, одной рукой наполняя половник густым супом-похлебкой, а второй пытаясь сгрести на поднос хлеб. — Поужинайте! Вы же совсем голодная!
— Спасибо, — мягко улыбнулась женщине.
— Кушайте-кушайте, — пододвинула та ко мне тарелку размером с супницу. — Совсем обессилили, жалко смотреть. Лорд Александр с лордом Максимилианом тоже не завтракали и не обедали в столовой, — то ли отчиталась, то ли поябедничала она. — Приказали разнести порции по комнатам, как в старые времена.
Ну, начинается!
Только сплотила этих двух вредных до безобразия крокодилов, как они опять взялись за старое. Что теперь-то не поделили? Или соглашались на совместные приемы пищи исключительно ради меня?
Слов приличных нет.
— Не переживайте, Верона, это они ненадолго. Со мной не забалуешь.
— Это уж точно, леди Екатерина. С вами и дом преобразился, и лорды как будто от многолетней спячки проснулись. Я их столько лет знаю, сколько прислуживаю семье дэ Горнов, маленькими еще сорванцами помню. Так вот последние восемь лет они напоминали лишь тень себя прежних. А потом появились вы…
— Кстати. А какими были лорды до заговора? — Я обмакнула кусочек хлеба в похлебку, не задумываясь о том, как неаристократично это выглядит.
— Лорд Максимилиан вечно чудил, ему магия с младых ногтей поддалась, и он ею всегда играючи распоряжался. А лорд Александр почти не изменился, он даже в детстве был строгим и собранным. Ну, о чем говорить. Первенец же, наследник отцовского состояния. Лорды почти не пересекались, лорда Максимилиана в магическую академию при столице определили, а лорд Александр в военную школу ушел, добровольно, между прочим. Сколько их матушка слез тогда пролила.
Как интересно. Будто подглядываю в замочную скважину за прошлым моих женихов.
— А они дружили? — спросила я. — Ну, раньше.
— Скорее — терпели друг друга, — призадумавшись, сказала кухарка. — Особой близости не помню, но оно и неудивительно. Мальчуганы же, вечные соперники, да ещё их отец, лорд Грегори, — она запнулась. — Ладно, не будем об этом.
— Расскажите, пожалуйста. Обещаю сохранить всё, что узнаю, в тайне.
Я посмотрела на неё взглядом, в котором читалась немая мольба. Ну же, позвольте мне чуть больше узнать о лордах, потому что сами они открываться не спешат.
— Отец их, пока не появился лорд Максимилиан, неоднократно сетовал, что его первенец лишен дара магии. А когда у младшего лорда обнаружились способности, проводил с ним всё время и всем говорил, что он — его продолжение. Сетовал даже, сама слышала, что не тот ребенок родился первым. Лорд Грегори был величайшим колдуном, и именно в магии видел величие рода дэ Горнов. Вот и соперничали мальчишки друг с другом с самого детства за право стать лучшим в глазах отца. Не подумайте, я лорда Грегори не осуждаю!
А вот я осуждаю. По полной программе.
Звучит как-то… гадко. Осознанным воспитанием здесь и не пахнет. Принижать одного сына, возвышая другого только за счет магического дара. Мне внезапно захотелось оживить этого лорда Грегори и вцепиться ему в горло, чтобы медленно, со вкусом отправить обратно в мир иной. Он же собственными руками взращивал ненависть между братьями.
Это, конечно, не объясняет всю глубину вражды между Александром и Максом, но предпосылки определенно имелись с самого детства.
Значит, я не ошиблась, когда сравнила чувства Алекса с ревностью. Если тебя годами тычут в то, как прекрасен твой брат, недолго и возненавидеть его.
— Да и леди Алианна всегда больше любила лорда Максимилиана, — совсем уж разоткровенничалась Верона. — Он такой смешливый был, хохотун, волосенки рыженькие, сам — егоза. А лорд Александр… ну… я уже говорила, какой он.
Я хотела спросить, как отреагировали лорды, когда их заточили в поместье, но моему вопросу помешало конское ржание. А затем, секундой позже, на всю улицу разнесся перелив колокольчиков. Динь-дон-динь-дон, словно веселая детская песенка.
В поместье явно приехал какой-то особенный гость.
— Кто это? — вопросила я, метнувшись к окну, чтобы подсмотреть, кто выйдет из золоченой кареты.
Верона побледнела, с её румяного пухлого лица схлынули все краски до единой. Она приложила два пальца ко лбу (я уже знала, что таким жестом молятся местным богам) и сглотнула:
— Император…
***
Ему помогли спуститься с кареты, и он брезгливо ступил на земли дэ Горнов. Высокий, но какой-то непропорциональный мужчина, с длинными руками, такими же длинными ногами и коротенькой шеей, на которой крепилась лысая голова. Отсутствие волос с лихвой компенсировали усы, которые вились так пышно, точно их закрутили на бигуди.
