Но жизнь важнее чести. Жизнь важнее всего.
— Я благодарен тебе, — сказал император, рассматривая бумаги, долго вчитываясь в них. — Моё слово неизменно, я дарую твоему брату жизнь. При одном условии. Я не могу доверять Ксандру и не готов простить его поступка. Поэтому я собираюсь навечно запереть его в вашем родовом имении. Он будет жить и даже относительно свободен, но никогда не сможет выбраться на волю. Как тебе такое решение?
Помедлив, Макс кивнул. Всё лучше смерти. Власть переменчива, и однажды, возможно, с Александра снимут обвинения.
— Это ещё не всё, — и тогда император рассказал, что Максу придется разделить надвое наказание, тоже стать пленником родных стен, тем самым доказав, что жизнь брата ему важнее собственной свободы, важнее имени и денег. — Ты волен отказаться, и никто не осудит тебя.
В глазах мужчины появился нехороший огонь. Кажется, ему нравилось сталкивать братьев. Он ожидал услышать отказ, который потом непременно сообщил бы Александру. Мол, от тебя отказался даже родной братец, что уж говорить о других людях.
— Я согласен.
— Подумай хорошо. Максимилиан, ты верен моему слову, ты не участвовал в заговоре, и я не собираюсь карать тебя просто так. Все мои обещания в силе. Тебя ждет невероятное будущее. Неужели ты хочешь перечеркнуть его ради Александра?
Макс не думал ни секунды.
— Он — мой брат, и я готов на всё ради того, чтобы он жил.
— Что ж, я услышал твое слово. Я оглашу решение завтра, пока же отправляйся домой. Говорят, вашему отцу совсем неладно.
Следующим днем в поместье доставили Александра, а вместе с ним — условия содержания. Когда старший брат увидел младшего, вышедшего встретить его, то сказал без единой эмоции:
— Ты мне никто. Грязный трус, низкий жалкий человечишка, который растоптал всё, за что боролись мы с отцом. Ты сдал наши планы, грязная императорская подстилка. Если ты переступишь порог моей спальни, я перережу тебе глотку.
В тот же день они заключили соглашение и поделили территорию, чтобы никогда уже не встречаться.
Отца похоронили, и сыновей не было на кладбище. Матушке разрешили навещать сыновей только с одобрения императора. Над поместьем поставили магический купол. Стоит переступить его границы, и боль будет столь невыносимой, что проще сойти с ума, чем выдержать её.
Когда всё улеглось, Макс вошел в спальню, которая стала его темницей, осмотрелся и хмыкнул.
Он был пленником дома. Отныне и навсегда.
***
Мы молчали. Макс, который с трудом вырвал из себя воспоминания, машинально перекладывал бумаги с места на место. Я, огорошенная правдой о пленении, не могла подобрать слов.
Он добровольно отдал свою свободу в обмен на жизнь брата. И после этого тот считал его предателем?! Неужели жизнь для Александра стоила меньше, чем собственные принципы?!
Вот упертый крокодил!
Хотелось плакать, а ещё ругаться, громко и грязно, а ещё бежать, нестись куда-то, чтобы не сидеть на месте.
Я чувствовала огромное желание всё изменить, перевернуть, перечеркнуть прошлое и заменить будущим…
…которого у нас могло не быть.
— И вы не могли мне этого рассказать? — спросила, отобрав у Макса документы, в которых он копался. — Я-то думала, что между вами какая-то огромная трагедия. А ты…
— Я не люблю вспоминать те дни, поэтому не был готов открыться сразу же. Александр так и не смог простить меня. Но разве был у меня выбор? Времени почти не оставалось, остальных мятежников приговорили к смерти за неделю. Отец умирал, и на его поддержку рассчитывать не приходилось. И Александр... его ждала бы та же самая участь. Разве мог я допустить, чтобы его казнили?..
— Нет, — сглотнула. — Не мог. Я бы поступила точно так же, будь у меня брат или сестра.
Он откинулся на стуле, зарывшись пальцами в волосы.
— Я пытался всё исправить, — сказал монотонно, безжизненно. — Долгие годы искал способ связаться с иным миром. И вот, наконец, сумел. Обошел защитный барьер. Нашел тебя. А он опять всё порушил. — Лицо исказилось мукой. — Я устал мириться с ним. Всё, хватит. Любому терпению приходит конец.
Я никогда ещё не видела Макса таким, будто из него высосали всё добро и наполнили тело мраком и безысходной злостью. Ни тени улыбки или спокойствия, лишь ураган эмоций, разрушительных, лишенных всего того, что я ценила в этом человеке.
Если Александр был тьмой, которую хотелось рассеять, то Макс всегда оставался светом.
Но не сейчас.
— Мы должны ему помочь.
— Не сможем, — коротко ответил мужчина.
— Ты — сможешь!
Я подлетела к Максу и вцепилась в его плечи, собираясь трясти так долго, пока вся дурость не рассеется, и ко мне не вернется мой прежний любовник… жених…
— Увы, — он сбросил мои руки. — Мне надоело спасать своего брата. Считай меня слабаком, но хватит. Он сам определил свою судьбу. Не буду ему мешать.
— Что с ним может сделать Виктор?
— Да что угодно. Посадить на цепь, заточить в тюрьму, убить.
— Даже убить? — моё сердце затрепыхалось в грудной клетке.
— Никто не оговаривал условия содержания, поэтому всё зависит от изобретательности Виктора. Есть ещё кое-что, — Макс внимательно посмотрел на меня, будто впитывая черты или пытаясь что-то рассмотреть, неведомое даже мне. — Император предложил мне свободу, если мы с тобой поженимся. Вдвоем. Он сказал, что с меня будут сняты ограничения, и я смогу вновь поступить на императорскую службу. Стать придворным магом. Обеспечить тебе достойную жизнь…
— Но ты отказался, — догадалась я, вспомнив, как резко качает головой Макс в ответ на тихий шепот императора.
— Но я отказался, — согласился Макс. — Не могу поверить, как он мог… после всего того, через что мы прошли все вместе.
Я тоже не могла поверить, да и не верила. Ни капли. Легче легкого оболгать человека, который никогда не станет оправдываться, потому что не способен на это. Слишком горд. Очернить его на собственной свадьбе, а затем повернуться к его брату и сказать: «Ты всё ещё можешь быть свободным».
Соблазн слишком велик.
Удивительно, что Макс не дрогнул.
— Ты обещал матери, что придумаешь способ спасти Алекса.
— Видимо, лгал.
Я лихорадочно соображала, как поступить. Глупо просить Макса — да ещё в таком состоянии — о помощи. Его мечты вновь разрушены, свадьба сорвана, и надежда на свободу растоптана каблуками императорских туфель.
Пусть он остынет.
Я разберусь сама.
— Пожалуйста, напиши письмо от моего имени Виктору. Скажи, что мне нужно поговорить с ним. Может быть, мы найдем способ убедить вашего попечителя снять обвинения с Александра.
