Было жутко интересно узнать детали конфликта, который случился между гильдией и семьей Мирона, но, увы, не хватило времени.
Стоило нам зайти в обеденный зал, как здоровяк тут же замолчал, и мне не осталось ничего другого, как направиться к нашей пятерке.
В столовой нас ждал сюрприз.
Получив от Зинаиды Ивановны двойные — не зря бочку таскали! — порции и список задач на сегодня, мы с Мироном двинулись к нашим.
Присоединившись к Роману, Славику и Филу, которые заняли центральный стол, я шёпотом пересказал парням состоявшуюся с Ги’Дэрека беседу и принялся за еду.
— Молодцы, — одобрил сделку Дубровский. — Это хороший вариант. Был бы с вами я, можно было выбить из их пятёрки какие-нибудь уступки или преференции, но и так тоже хорошо вышло.
— По крайней мере у нас появилась фора в год, — я с удовольствием впился зубами в бутерброд с маслом и сыром — приятный сюрприз от Зинаиды Ивановны, который к слову, достался каждому из нашей пятёрки.
— Михаил, — Дубровский поджал губы, — такой наивности я от тебя не ожидал.
— Ты имеешь ввиду, что Громов будет действовать чужими руками? — уточнил я.
— Естественно, — кивнул Роман.
— Я думал об этом. И главная опасность, на мой взгляд — это северяне и Толстой с Безуховым. От этой альфа-пятёрки будут проблемы.
— А родовичи с Волконским и Прокудиным-Горским? — вскинул бровь Роман.
— Попробуем заключить с ними союз, — я решил поделиться своими соображениями. — Эдакий противовес союзу Громова с северянами.
— Хороший план, — кивнул Филипп, — я немного знаю Игоря и Валерона.
— Мне без разницы, — прогудел Мирон.
— М-меньшов, — промямлил Славик, — о-очень х-хорош с пистолью. И о-опытный И-инженер. А е-ещё он…
— С Меньшовым будет отдельный разговор, — нахмурился я. — Роман, получится устроить встречу с пятёркой Прокудина … скажем, сегодня после обеда?
— Не стоит опускать его вторую фамилию, — посоветовал Роман, — дворяне к этому относятся очень щепетильно. Насчет встречи… Думаю, всё получится. Будем предлагать союз?
— Они нужны нам, мы — им, — я задумчиво побарабанил по столу. — Глупо упускать такую возможность.
— Зачем они нам? — удивился Мирон, доедая свою двойную, спасибо Зинаиде Ивановне, порцию.
Вместо меня ответил Филипп:
— По силам мы слабее, чем они, но наш Роман может собрать травы, а у них есть алхимик Валерон Воронцов, который может сварить зелья и которого ты, кстати, оскорбил на первом уроке.
— Я? — удивился Мирон. — Оскорбил? Как?
— Сказал, что здесь партию не найти и учатся одни пацаны, — напомнил Фил, а я согласно кивнул. — Мирон, из безродных, только ты да Славик. Будь осторожен со своими словами.
Интересно, меня Филипп отчего-то к безродным не причисляет…
— Я… — начал было здоровяк, но Роман его прервал.
— Мирон, мы не задеть тебя хотим, а помочь избежать дальнейших ошибок.
Здоровяк угрюмо кивнул, и разговор сам собой сошел на нет.
Одноклассники на нас нет-нет, да и косились, но мы старательно делали вид, что нам плевать на всё и на всех. Даже Славик, хоть и дрожал от волнения, но грудь выпячивать не забывал.
В какой-то момент мне показалось, что Славик хочет что-то сказать и поговорить, но я, как назло, отвлекся на список задач, который передала Зинаида Ивановна. А потом оно как-то забылось.
В конце концов, с удовольствием позавтракав, мы раскидали между собой задачи по дежурству в столовой и направились в классную комнату.
Где нас ждал второй на сегодня сюрприз.
— Доброе утро, — холодно поприветствовал нас Демид Иванович, стоило нам зайти в класс и занять свои места.
Сам классный сидел за столом, а рядом с ним стоял пожилой мужчина в старомодном костюме. Его правая рука лежала на набалдашнике тяжелой трости, а левой он то и дело поправлял очки в толстой роговой оправе.
— Судари, — классный обвел нас суровым взглядом, — позвольте представить вам директора гимназии, Якова Ивановича. Ранг восемь-восемь-восемь.
Ого, три восьмёрки — это, наверное, круто!
Наш класс нестройно, вразнобой поприветствовал разглядывающего нас мужчину и настороженно замер, не зная, что делать дальше.
— Присаживайтесь, — подсказал Демид Иванович.
Мы шумно опустились за парты и принялись пожирать глазами поочередно то классного, то директора.
— Друзья мои, — голос директора оказался глубоким и бархатистым. — Знаете, что я не люблю больше всего на свете?
Я тут же посмотрел направо, нашел взглядом потянувшего было руку Фила и скорчил зверскую рожу.
Толстячок недовольно нахмурился, но руку поднимать передумал.
Интересно, он когда-нибудь поймет, что во время приступа риторических вопросов от начальства лучше не отсвечивать и помалкивать?
— Больше всего мне, друзья мои, не нравятся две вещи, — Яков Иванович пробежался цепким взглядом по нашим лицам. — Проблемы и идиоты.
Он сделал паузу — так вот от кого пошла эта фишка! — и продолжил.
— Первые я предпочитаю решать, а от вторых — избавляться.
Его взгляд остановился на мне, но я предпочел этого не заметить, с упорством, достойным восхищения, рассматривая свой блокнот.
— Дмитро Громов, Аден Пылаев, Михаил…
— Иванов, — подсказал я.
— Михаил Иванов, — голос директора на мгновение дрогнул, или мне показалось? — Встать!
Мы послушно поднялись, и я почувствовал исходящую от одноклассников дикую смесь эмоций. Предвкушение, злорадство, жалость, и даже… зависть с гордостью?
От преподавателей же веяло лёгкой скукой с нотками вежливого интереса.
— Объяснитесь, что за дуэль вы устроили после отбоя.
— Ваше превосходительство, — уверенно заявил Громов, — это был дружеский поединок.
— Ловко, — едва слышно пробормотал директор и перевел взгляд на меня. — Михаил Иванов, подтверждаете ли вы слова Дмитро Громова?
— Подтверждаю, — с достоинством кивнул я.
— Есть ли у вас претензии к Адену Пылаеву и Дмитро Громову? — казалось, взгляд директора просвечивает меня насквозь.
— Никак нет, — отозвался я, — к Адену Пылаеву и Дмитро Громову претензий нет.
— Хорошо, — недовольно сощурился Яков Иванович, не отрывая от меня взгляда. — Друзья мои, я крайне щепетильно отношусь к славному имени нашей гимназии. И если, скажем, ночью, кого-нибудь из вас унизили или обошлись дурно, то знайте, вы можете сказать об этом здесь и сейчас и ничего не бояться.
О боже, он действительно верит в то, что сейчас несет?!
