– Можешь биться деревом, если на то твоя воля. – Якса махнул саблей. – Я выбираю железо.
– Ясно, что воля. Еще раню… Сын Милоша. Бейся!
И вдруг Гусляр рубанул, одновременно с ударом выставив вперед правую ногу. Ударил изо всех сил, из-за головы в лоб противника, сильно, с размаху.
А Якса?
Плавно и ловко отступил, не как от неожиданной атаки, но как перед морской волной. Выбросил кривой клинок перед собой, сверху и чуть наискось, – точно ударил плоскостью клинка в руку противника.
Гусляр не выпустил палицу из рук сразу, но ослабил хватку; осиновая деревяха вылетела из его руки. Он нырнул следом, хватая ее, – поймал, ткнул концом в землю. Тогда Якса поставил на нее левую ногу, а плоскостью сабли ударил противника по загривку. Сильно, так, что хлопнуло. Гусляр вывернулся в последний миг, перекатился в сторону, вытаращил глаза. Якса не атаковал, но заговорил спокойным усталым голосом.
– Удар в затылок. Быстрая смерть. Возьмешь меч или и дальше будешь корчить дурачка? Не забудь, твои люди смотрят!
Большой Гусляр вскочил на ноги, словно разгневанный бык. Ударил сразу – в голову, потом чуть наискось – наотмашь, потом чуть медленнее, справа вниз. Якса уходил от каждого удара: отпрыгивал в сторону, влево от раца, всегда на один шаг. Очень маленький, но и того хватало, чтобы палица бессильно гудела, разрезая воздух.
Было видно, что удары сверху не производят на противника впечатления. Гусляр ударил сбоку – от себя и к себе. Якса отклонился на левой ноге – пропустил палицу в пяди от носа, отклонился снова.
И тогда Гусляр уколол – в последнем акте отчаяния. Палку держал в вытянутой руке, тело – наклоненное вперед, а его ноги утратили контакт с землей.
Якса защитился вертикальным блоком – будто собирался правой рукой отереть пот со лба. Сбил в сторону коварный укол, перехватил левой рукой вооруженную ладонь, не стал выгибать – был слишком слаб, а руки отозвались тупой болью. Поэтому, вместо того чтобы перетягивать того, кто сильнее, просто хлестнул его по ногам.
Гусляр упал на спину, лег на траву: вспотевший, разгоряченный. Якса подскочил и приставил кончик сабли к его горлу.
Ждал, неуверенный в том, что произойдет. Их окружали рацы – мрачным кругом суровых заросших лиц. Высокие, рослые мужичины, загоревшие под степными ветрами, закаленные странствиями в горах.
Ждали.
И вдруг Большой Гусляр захохотал: громко, искренне, заразительно.
– Ох! – крикнул. – Ты – юнак, герой. Я и не знал. Прошу простить меня. Ты и правда нам пригодишься. Будем вместе бить хунгуров. Ох, как будем их бить!
Якса молчал. Все сильнее прижимал кончик сабли к шее противника, оставляя красный след.
– Позволь мне встать. Однажды, – прохрипел Гусляр, – ты станешь вождем, а я приведу тебе лучшую кавалерию, какую сможешь найти в Ведде. Рацкую конницу. Я покажу тебе развороты, гонки, атаки и обманки, без которых ваше бронированное рыцарство не догонит даже хромого хунгурского конька.
Юноша молчал, но Грот схватил его за руку и отвел саблю в сторону. Протянул ладонь Гусляру. Якса словно опамятовался: опустил саблю и протянул рукоятью в его сторону.
– Возьми оружие, дарю его тебе! Ты его достоин, видно, немало бился палицами с хунгурами. Знаю, что моя сабля будет в хороших руках.
– Мы, лендичи, предпочитаем мечи и ими сражаемся, – сказал Грот. – И не будет никаких гонок за хунгурами. Я говорил, Якса отправится со мной в Лендию. Только там я могу спасти его от гнева кагана.
– Я никуда не поеду, – проворчал парень. – Разве что ты не хочешь еще одного урока. Можешь взять палицу и попытаться научить меня уму-разуму. Будто у меня своего недостаточно.
– Конечно, попытаюсь. – Грот поднял с земли осиновую палицу, которой сражался Гусляр. – Если ты такой мудрый, научи меня, ты бился с хунгурами, когда пас овец в степях. Прошу и ожидаю.
И правда ждал. Якса атаковал экономно – слева, потом справа. Наконец ударил клинком сверху вниз и, когда Грот поставил палицу в блок, дернул рукой, желая разминуться с оружием и провести неожиданный укол в лицо…
Не было у него и шанса! Схватив палицу двумя руками, Грот сбил острие рацкой сабли влево. И почти одновременно ударил правым нижним ее концом Яксу в живот. Добавил в голову: раз, другой, третий – так быстро, что парень оторопел. Не понял, когда и как оказался на земле. Противник бил его по ребрам, щадя руки; лупил так, что гул стоял.
– Хватит! – застонал Якса. – Больно!
– Поедешь со мной? Поедешь?
– Даже… в бездну.
Град ударов прекратился. Грот развернулся, но палицу из рук не выпустил.
– Вставай и приготовь коня. Завтра едем.
И тогда Якса кинулся ему на спину. Коварно, по-хунгурски: прыгнул и повис, хватая сзади, сжимая руки под горлом. Давя…
Грот только охнул. И тотчас перебросил молодого вперед, валя на землю так, что загудело. А потом все пошло быстро: перехватил палку и размахнулся.
Якса застонал, запищал словно побитый пес, свернувшись и ожидая града ударов.
Но Грот стоял неподвижно.
– Удар сзади не принесет тебе чести как рыцарю, – сказал и посмотрел на свои большие загрубевшие ладони. – Как и слепая ненависть.
Вдруг отбросил палицу под самый плетень и отряхнул руки.
– Делай, как нынче – и все лендичи станут принимать тебя за хунгура. Пока же – прощаю тебе, как Есса – Бедду. Вставай.
Протянул руку и наклонился над лежащим.
* * *
На следующее утро, когда они запаковали в сумы приготовленные рацами лепешки, полоски сушеной ветчины и кашу, Грот пошел к конюшне и вернулся, ведя старого знакомца Яксы. Сивого коня с благородной мордой, маленькой красивой головой, седлом на спине и уздой из мастерски сплетенных кусочков кожи. С полумесяцем, что висел под шеей.
– Ты дал мне его в лагере кагана. Спас жизнь, а потому – пусть он служит тебе, – сказал Грот. – Привез он меня до здешних мест. Я же довольствуюсь твоим хунгурским волосатиком. Смотри, – он провел рукой по заду коня до левой ноги. – Тут выжжено тавро с его именем. Он зовется Перун.
Якса погладил коня по шее, медленно положил руку ему между ушами, поласкал, почесал, так что тот склонил голову.
– Красивое. А какова цена за коня и твою помощь?
– Не понимаю.
– В степи я научился, что все на свете имеет свою цену. Ты хочешь использовать меня для своих целей там, в Лендии, как Гусляр хотел – здесь. Затем и ведешь меня за горы.
– Я хочу тебя защитить. – Грот развел руками. – По твоему следу идет смерть, – указал за спину Яксы. – Каган приказал выбить весь род. – Он все время жестикулировал, тыкал по сторонам: сейчас ударял ребром одной ладони в другую. – Погиб твой отец, погибла мать Венеда, убили твоего дядьку Пелку и всю дальнюю родню, из Дедичей – старого Килиана, его сыновей Чамбора и Яранта вместе с дочками. Ты – последний из рода Дружичей и символ сопротивления хунгурам. Потому должен выжить. А я тебе в этом помогу.
