– Но… если я для тебя важна…
Она кивнула, и я поняла, что могла и ошибиться. Оставлять ее одну было так же неправильно, как и считать, что у нее нет права на одиночество.
– Можно я посижу неподалеку? На случай, если ты передумаешь?
Она вздохнула.
– Ты всегда делаешь, что хочешь. Этим ты мне и нравишься. И в этом я тебе завидую.
Над этими словами я раздумывала всю ночь, даже когда спала.
Мы двинулись в путь серым утром, и он вел нас через лес, какого я еще не видела. У деревьев были длинные листья, похожие на папоротник. У нас над головами они сплетались в плотную крышу. В лесу царили бы сумерки, если бы ранним утром не открылись бесчисленные цветы, излучавшие свет подобно тому, как обычные цветы испускают аромат. Изумрудно-зеленый светящийся мох покрывали обломки камней, словно бархат, а на скалах возвышались деревья, так что едва можно было различить, где кончался камень и начинались корни.
Мы изумленно проходили мимо крошечных деревьев, которые издавали хихикающие звуки, словно насмехаясь над нами, и мимо коричнево-мраморных мотыльков, собиравшихся в рой. Он выглядел как единое существо – хищная кошка, размахивающая хвостом и настороженно прищурившаяся. Затем мы обнаружили мелких грызунов и перепелок, на которых можно было охотиться, и фрукты, которые можно было есть, так что мы вскоре пополнили припасы.
Пару раз я пыталась заговорить с Викой, но, как только я пыталась спросить о том, что с ней случилось, она сразу же закрывалась. Тем сильнее я удивилась, когда она неожиданно спросила меня:
– Что ты видела в горе?
Я не хотела об этом рассказывать, но теперь должна была это сделать, потому что тогда ей тоже придется открыться мне.
– Я лежала под камнями. Сначала в пещере, а затем на рыночной площади, будто нарушила законы о магии и должна за это умереть под грудой камней.
Ее карие глаза расширились от ужаса.
– Этого я и боялась. Лэйра, что, если эта гора показывает будущее?
Я покачала головой.
– С чего бы? Что случится в будущем, каждую секунду определяется заново.
– И все же мы переместились во времени с помощью заклинания Аларика. Но и это должно быть невозможно. Хотя это должно быть совершенно невозможно.
– И все же.
– Да. Но он не хочет повторять это еще раз, – на последнем слове ее голос сорвался. – Я спросила его, но он сказал «нет».
Меня пробрала дрожь. Я тоже тогда просила его, почти умоляла его, когда битва с тенями казалась полностью безнадежной. Он отказал. Разумеется: он уже получил то, что хотел. Зачем ему еще больше помогать нам, сейчас, когда нам больше нечего ему предложить?
– Если такой непримечательный человек, как Аларик Колэ, может рассекать время, – продолжала Вика, взяв меня за руку, – гора это точно умеет. У горы намного больше могущества, чем у человека, в распоряжении которого лишь крохи магии.
В этом, несомненно, была определенная логика. То, что моя смелая Вика внезапно так сильно испугалась, очень встревожило меня. Я обняла ее, притянула к себе и положила голову ей на плечо.
– Гора не показывала будущее.
– Ты не можешь знать наверняка. Ты считаешь, что у тебя мало шансов умереть под камнями? Это неизбежно произойдет, если кто-то узнает, что ты владеешь магией. А я? – Она безрадостно улыбнулась. – Не кажется ли тебе вероятным, что я умру родами? Что мой ребенок убьет меня, потому что я стану ужасной матерью, которая не хочет ребенка. А я ведь совершенно не хочу ребенка, я хочу чего угодно, только не ребенка! Но это не будет никого волновать, потому что это станет моим предназначением – родить мужу наследника. И все это я видела там, внутри горы. Очень четко.
Моим первым побуждением было утешить, успокоить ее, сказать, что этого не будет. Вика никогда не позволит мужчине заставить ее сделать что-то, что настолько ей не по душе. Но насколько реалистичны мои мысли? Может быть, это наивные представления ребенка, которым я была, когда покинула двор? Вика иногда рассказывала мне, что с каждым годом родители давили на нее все сильнее. И я слишком хорошо знала немийцев. Нужно исполнять ожидания, которые на тебя возлагает семья, особенно если ты женщина. Родители не примут, если их единственная дочь откажется от замужества и материнства. Насколько ее собственное мнение будет важно при выборе мужа? Сколько в мире богатых или политически влиятельных мужчин, при этом столь же способных на уважение, как Десмонд?
– Еще этим летом, – тихо сказала Вика, – приедет первый претендент. Богатый старик из Эшриана, его первая жена оказалась бесплодной. Мама считает, что это прекрасная идея, потому что там есть женщина, которая возьмет меня под свое крылышко. Мне, – с каждым словом в ее голосе становилось все больше горечи, – не останется ничего, кроме как забеременеть и заботиться о драгоценных детках. Разве это не жизнь мечты?
Для Вики это был кошмар. Несколько секунд я была слишком потрясена, чтобы отвечать. Прошла гнетущая вечность, прежде чем мне удалось изгнать из своих мыслей картины, которые нарисовала Вика. Гора показала ей это?
– Если ты не хочешь ребенка, никто тебя не заставит. Есть средства – в самом худшем случае мы позаботимся о том, чтобы этого не произошло.
До этого не должно дойти. Этот эшрианец должен отправиться домой без невесты или, лучше всего, так и остаться по ту сторону гор.
– Меня накажут, – прошептала Вика. – Гора показала это мне. Я не хотела ребенка, и за это меня наказали.
Я крепко прижала ее к себе и погладила по туго заплетенным волосам.
– Что ты видела? Расскажи мне. Станет легче, если ты поделишься этим.
С трудом сглотнув, она заговорила:
– Я была беременна. Ребенку уже давно пора было родиться. Я почувствовала боль и закричала, но я не хотела этого ребенка! Акушерки убеждали меня, что я должна наконец родить, что это мой долг. Но между ног выходила лишь кровь, все время лишь кровь. Родители смотрели на меня, и муж тоже находился рядом. Им нужен был этот ребенок, но он никак не выходил. Только кровь. Я больше не могла кричать. Я стонала, плакала и кровоточила. Пока они все не отвернулись, сказав, что я не смогу. Что я не настоящая женщина. Бесполезная. Осталась только мать. Я умоляла ее помочь мне, сказать, что я должна сделать, но она лишь повторяла: «Ребенок, Викарай, роди нам ребенка!» В какой-то момент она ударила меня, Лэйра, и я так сильно плакала и умоляла, потому что вытекало все больше крови, но она не прекращала. Она рявкнула на меня, что я могу это сделать, просто не хочу. Потому что я упрямая и эгоистичная и я убила ребенка. Она сказала: «Ты это заслужила, Викарай, что теперь ты лежишь в собственной крови. Ты заслужила смерть, потому что ты всех разочаровала». А потом… потом я умерла.
Иногда я видела Вику плачущей. Слезы гнева, когда ей не удавалось что-то, что было для нее важно, или неудержимые слезы, когда ей было больно. Но никогда она не плакала так отчаянно, как сейчас.
