– Что это? – спросила я. – Это… существо написало?
Аларик посмотрел на меня, словно прося о чем-то, открыто и уязвимо.
– Да. Ему нужна помощь.
Мне пришлось напрячь мышцы грудной клетки, чтобы не дать своему сердцу забиться сильнее. Потому что этот взгляд напоминал мне о том недолгом времени, которое мы провели вместе. О том Аларике, которого я – как мне казалось – знала. И мое сердце, защищенное от этого недостаточно хорошо, тоже об этом помнило.
Существо – это же не мог быть дэм, верно? – показало лапой на слово. Оно дрожало. Потом оно показало в сторону и снова на слово.
– Можем ли мы это сделать? – спросила Вика. – Помочь ему?
– Нет. – Йеро решительно шагнул вперед, и существо испуганно отпрыгнуло в кусты, затаившись среди ветвей. – Я не имею ни малейшего желания попасться в ловушку этих тварей. У нас своя цель. А это, – он указал на существо, которое продемонстрировало ему острые, как иголки, зубы, но не осмелилось высунуться из кустов, – она и есть. Оно здесь, чтобы нас задержать. А у нас и так мало времени.
Я ощутила ком в горле. Еще никогда в жизни я не отказывала кому-то, кто просил о помощи. Но никогда раньше от меня не зависела жизнь другого человека – жизнь Десмонда. Йеро был прав, и поэтому, когда он требовательно посмотрел на меня, я кивнула.
– Как мы вообще смогли бы ему помочь? – спросила я, хотя и с тяжелым сердцем.
– Возможно, увидели бы по ходу дела, – предположил Аларик, но я покачала головой:
– Это не наше дело. Я здесь по одной причине: чтобы вернуть Десмонда! Я не стану рисковать.
Но какая-то часть меня сама не верила в эти слова.
– Здесь мы можем разбить лагерь, – сообщила я, когда мы достигли просвета в лесных зарослях и как следует осмотрелись. С наступлением сумерек закрылись все светящиеся цветы, и совершенно внезапно оказалось, что лишь ветреницы в моем фонаре дают нам немного света. Пытаться с его помощью искать дорогу среди скал, расщелин и густого леса, в котором бродили неизвестно какие существа, сродни самоубийству.
– Дни здесь очень коротки, – встревоженно сказала Вика. – А луна при этом все равно каждую ночь чуть-чуть меняется.
Я посмотрела на небо, но ту его часть, которая была видна через просвет между деревьев, скрывали облака. Снова облака. Казалось, весь этот мир состоит из облаков. Я развернула карту и для Вики нарисовала на земле, какой тонкой уже стала луна над Немией.
– Осталось лишь несколько дней до новолуния, – сделала вывод она. – Нам нельзя отдыхать.
– Время Десмонда на исходе, я понимаю. Но ему не поможет, если мы от усталости свалимся с какой-нибудь скалы и превратимся в беспомощную добычу дэмов.
Вика неуверенно согласилась. Мы разделили последние остатки зачерствевшего хлеба и пару фруктов. Поев, Вика улеглась рядом со мной и через несколько минут заснула. Придет ли Аларик в лагерь на этот раз? Прошлой ночью он разбил собственную стоянку, неподалеку, но отдельно.
Йеро жевал хлеб, а я – свои мысли, и время от времени кто-то из нас вставал, чтобы добавить дров в огонь, не давая погаснуть крошечному пламени.
– Долго собираешься меня разглядывать? – пробормотал Йеро, не поднимая головы. – Спрашивай уже.
– Что это было сегодня? – Я заставила себя произнести это вопреки осознанию, что на самом деле предпочла бы этого не знать. Быстро, не давая себе задуматься об этом. – Ты знаешь, что это было, или нет? Это был не дэм.
– Нет, именно дэм. Это был…
Он запнулся. От того, что такой человек, как Йеро, с кристально чистыми убеждениями, смелый как лев, запнулся, отвечая мне, у меня волосы на затылке встали дыбом.
– Это был еще ребенок.
Этого я не поняла.
– Они… размножаются?
– Нет, Лэйра. Дэмы возникают только одним-единственным способом. В результате проклятья. Но иногда случается, что проклятому не удается отпустить все. Они утаскивают с собой того, кого больше всего любят.
Вопреки разуму цепляться за что-то – это было знакомо мне слишком хорошо. Я поспешно сменила тему:
– Он общался с нами, Йеро. Он умеет писать. Значит ли это, что дэмы… помнят о своей человеческой жизни?
В мерцающем свете костра я увидела, как исказилось лицо Йеро, словно мои слова задели чувствительный нерв.
– А ты как себе это представляла? Превращение – мучительно медленный процесс. Человеческая внешность меняется первой, и постепенно дэмы приобретают одинаковый внешний вид. А дух меняется намного позже. И только тогда они превращаются в рабов, которые служат оружием своему Повелителю.
Я прижала кулак ко рту. От одной только мысли, что эта чудовищная суть будет пожирать Десмонда заживо и он не сможет ничего с этим сделать, мне хотелось закричать. Мне понадобилось все самообладание, чтобы не выпустить этот крик на волю.
– Этот бедный потерянный ребенок, – прошептала я, уткнувшись в костяшки пальцев. – Он еще помнит себя достаточно хорошо, чтобы уметь писать, но речь ему уже не дается.
– Аларик правильно сделал, что его отпустил, – произнес Йеро. – Это было единственное человечное решение.
Глубокое сожаление, с которым он это произнес, дало понять, что он адресует этот упрек прежде всего самому себе. Он точно так же был не в силах помочь этому существу, как и Аларик. Даже он.
– Пока они еще остаются человечными внутри, они часто пытаются покинуть этот мир, – продолжал Йеро. – Многие отправляются в Междумирье и прячутся где-то там, чтобы умереть. В этом состоянии они еще мыслят, они на это способны.
– Но они превращаются в полные ненависти тени, которые на нас напали.
Йеро кивнул.
– Это неизбежно. И тени каждое утро возрождаются заново. Как бы часто их ни убивали, даже если их пронзают или разрубают на части. Они умирают, чтобы возродиться снова. Тем, кто принадлежит Царству дэмов, уже не сбежать.
Бесконечная жизнь в облике тени была наказанием за попытку побега? Подтянув колени к себе, я обхватила их руками.
– Спасибо, что делишься со мной знаниями. Ты выглядишь усталым, не хочешь поспать? Я буду сторожить первой, если ты не против.
Я по-прежнему смотрела на огонь – сначала он прогорел до углей, а затем в воздухе растворился последний дымок. Мне стоило бы разбудить Йеро, но я, наверное, все равно не смогу уснуть, так что могу дать поспать ему. Внезапно какая-то тень возникла так близко рядом со мной, что я, пытаясь вытащить кинжал, чуть не ухватилась за его лезвие.
– Осторожно, – прошептал Аларик, и моя злость на него вспыхнула с такой силой, что ему стоило бы порадоваться тому, что немийцы тщательно прорабатывают самообладание и терпение. Иначе я бы как следует огрела его рукояткой кинжала за то, что он меня так напугал.
– Зачем ты так подкрадываешься?
