Лес, лучащийся золотисто-зеленым, внезапно кончился, и мы вышли к пропасти. Казалось, будто в этом месте треснула земля. Из глубины доносился шум, словно от тысячи шепчущихся голосов. Когда мы осмелились подойти к краю, я различила крутой скальный обрыв, уходивший в серебристо-серый туман, а еще глубже – бирюзовую реку. Судя по цвету воды, она была не глубока, кое-где из нее выступали скалы, рассекавшие поток, как острые клинки.
Я растерянно посмотрела на Йеро.
– Похоже, путь кончается здесь? У тебя есть идеи, куда дальше?
То, что он ничего не ответил, лишь продолжил, прищурившись, осматривать противоположную сторону, явно означало «нет».
Вика дернула меня за рукав и показала на кусты позади нас, откуда робко высунулась Каэ. Ласса беспокойно фыркнула, а рука Йеро сжалась на рукояти меча.
– Все в порядке, – крикнула я. – Все нормально. Это Каэ. Я предложила ей пойти с нами.
Более того, я умоляла ее. Я ощутила облегчение от того, что она все же пошла за нами.
– Каэ, – бесцветно повторил Йеро. Он не посмотрел на маленькую девочку-дэма, лишь уставился на меня своими кристально-синими глазами. Мне было тяжело выдержать этот взгляд, от которого я ничего не могла утаить. Он считает, что я тронулась? Сошла с ума? Достаточно сильно сошла с ума, чтобы тут же утопить меня в реке, потому что если я утону, то не буду больше угрожать нашей миссии?
– Она заблудилась здесь. Ты сам так сказал.
Он покачал головой и снова повернулся к реке.
– Мы все заблудились, леди Лэйра. Но ты Искательница, и тебе решать, каким путем нам идти к гибели.
– Минутку, – возразила Вика. – Если у тебя нет мнения на этот счет, это твое дело. Но я бы с радостью поделилась своим.
Когда я рассказала ей о Каэ, она отнеслась к этому с сочувствием. Теперь она смотрела на маленькую девочку-дэма, будто на неизвестную рептилию, о которой не знаешь заранее, не обрызгает ли она тебя ядовитой кислотой, если подойти к ней слишком близко. Как ни печально, это было не слишком далеко от истины: я понятия не имела, что Каэ будет делать дальше.
Аларик стоял на некотором расстоянии и наблюдал за нами, положив меч на плечо. Я почувствовала себя, словно меня испытывают на прочность на пробирном камне, причем я сама на это напросилась. И все же казалось, будто остальные требуют от меня ответов. Я была Искательницей.
– Я не знаю, можем ли мы ей доверять, – наконец сказала я. – Я лишь знаю, что она здесь незаслуженно, потому что ни один ребенок не совершил того, за что его можно было бы наказать проклятьем дэмов. И я знаю, что одна она пропадет.
– Ты хочешь, чтобы мы рискнули взять с собой маленькое чудовище, – довольно неприятно подытожил Аларик.
Стиснув зубы, я кивнула.
– Да. Потому что если я не пойду на этот риск, то должна буду считать чудовищем саму себя.
Мне хотелось бы, чтобы он посмеялся надо мной. Но он лишь улыбнулся, и эта улыбка выглядела так, будто ему понравился мой ответ. Я отвела взгляд, только когда поняла, что смотрю на него неуместно долго, и ощутила, как мое сердце яростно забилось, и вместо обжигающего гнева по моим жилам разлилось горько-сладкое чувство стыда. Я взяла Вику за руку.
– Пожалуйста, – тихо сказала я. – Это будет к лучшему.
Для Каэ, кажется, все это было неприятно; она делала вид, будто не замечает, что мы говорим о ней. Она сосредоточенно выковыривала из земли камень, поворачивая его туда-сюда, чтобы вытащить.
Вика сглотнула.
– Ты не должна просить у меня разрешения. Извини, я просто перенервничала. У меня нет никакого права…
Я тут же прижала два пальца к ее губам.
– Нет, есть. Потому что ты моя лучшая подруга, и сейчас, когда Десмонда нет рядом, ты единственная, чье мнение имеет для меня значение. И сейчас для меня будет значить очень многое, если в этом ты одаришь меня своим доверием.
Наклонившись ко мне, Вика прошептала:
– Она почти как животное, Лэйра.
– Возможно, – ответила я, хотя мне так вовсе не казалось. За это время я привыкла к виду Каэ, и она больше не казалась мне отвратительной. Она выглядела восхитительно, особенно на свету, который играл на ее чешуйках, заставляя их сверкать бесчисленными оттенками черного. – Но даже если это так – разве это причина дать ей бессмысленно погибнуть?
Вика вздохнула.
– Ночью я не сомкну глаз. Но все нормально. Возьмем ее с собой.
– Теперь у нас есть доброволец для всех дежурств, – заключил Аларик, и, если бы эта шутка прозвучала не в адрес моей подруги, я бы улыбнулась во весь рот. Так что я удовольствовалась одним взглядом, который, надеюсь, дал ему понять, как неуместны были его слова. А может быть, и нет.
Я обняла Вику, а затем подошла к Каэ, чтобы сказать ей, что мы рады принять ее. Но к этому моменту ей уже удалось выковырять камень из земли, и, схватив его, она побежала к скалистому обрыву. Коротко взглянув на меня своими бледно-золотистыми глазами, она швырнула камень. Сначала я не поняла, в чем дело, а затем подошла ближе и увидела, как камень скатывается по скалистому склону. Быстро, словно что-то его вело. Словно по тропе. Достигнув воды, он исчез почти без всплеска, не подняв даже крошечных волн.
– Ты знаешь дорогу, так? – спросила я у Каэ. – Ты уже ходила по ней. Нам нужно спуститься здесь?
Как бы я порадовалась чему-то вроде улыбки, какому-то подтверждению. Чему-то человеческому. Но она лишь посмотрела на меня, и мысль о том, что нам придется отправиться следом за скатившимся вниз камнем, заставила меня прикусить губу. Это выглядело как угодно, но точно не безопасно.
– Надеюсь, вы умеете плавать, – заметил Аларик и невозмутимо стянул рубашку через голову. На мгновение задумался, держа ее в руке и рассматривая свой походный мешок, и, наконец, решил не складывать в него испачканную и изорванную одежду. Вместо этого он небрежно бросил ее на землю и скрестил руки на груди. – Я бы пошел первым, но, боюсь, я не вправе.
Несколько секунд я была способна лишь смотреть на него, и дело было не в том, что его тело, как и раньше, оставалось внешне впечатляющим: худое, с плоскими мускулами, которые не выглядели особо внушительными с первого взгляда, но становилось ясно, что он сумеет ими воспользоваться, когда нужно. У меня – не в первый раз – перехватило дыхание от вида его татуировок – или от покрывавших его тело… узоров? Можно ли так это назвать? Белые линии, словно блестящие следы капель воды, стекавшие по его телу и превратившиеся в переплетающиеся орнаменты. Большинство из них я знала до мельчайших деталей, я касалась их кончиками пальцев, даже помнила, как губы ощущают легкую припухлость, хотя больше не могла различить, какие из этих изображений старые, а какие – новые. Но важнее всего было кое-что другое.
Я впервые поняла, из чего состояли эти линии и рисунки. Как они были нанесены.
