– Но верно ли это? – холодно спросила Вика. – Мы и правда близки к цели? Мне так совсем не кажется.
Протянув руку над столом, я сжала ее ладонь.
– Я не раз убеждалась: усталость становится сильнее всего, а вера в успех – слабее всего, когда цель почти достигнута.
– Лэйра права, – произнес Аларик и кивнул Йеро, что в его мире, вероятно, приблизительно соответствовало извинению. – Забудь мой вопрос. Ты не обязан мне отвечать. Скорее кому угодно из присутствующих, но не мне.
Йеро некоторое время пережевывал крошечный кусочек сыра.
– Верно. Каждому здесь, но не тебе. Но ты все-таки можешь остаться.
Аларик приподнял уголок рта, намекая на улыбку.
– Я отец, – наконец, произнес Йеро, и у меня тут же пересохло во рту. У него есть ребенок? Но кто? От кого?
Он шумно выдохнул, прежде чем продолжить говорить, и его голос звучал так хрипло, будто он им никогда раньше не пользовался. Как долго ему не доводилось говорить о ребенке?
– Паладины не так уж часто влюбляются. Мы рождаемся такими же, как обычные люди, но воспитывают нас совершенно иначе. Любви нет места в нашей жизни. Так нас учат. Но некоторые из нас, – он опустил взгляд, уставившись в столешницу, – убеждены, что в каждом правиле, даже в самых важных из них, есть исключения.
– Твоя девушка – она тоже была паладином? – Сочувствие сделало мой голос тихим.
Он кивнул.
– Мы были в одной ладони, Арва и я. Мы жили вместе, ели вместе, спали вместе. Мы разделяли каждую тайну, каждое желание и каждую мечту. И однажды… ну вот. – Было заметно, что ему больно, и отсвет этой боли падал и на меня. Вика сцепила пальцы, Каэ сидела на полу, подтянув к себе колени, и даже Аларик молчал.
– Мы рано поняли, что любим друг друга, и мы были счастливы наедине с этим знанием. Если бы мы на этом остановились, мы и сейчас были бы счастливы. Мы и сегодня были бы вместе. Но в какой-то момент нам стало недостаточно просто думать о нашей любви. Мы хотели ее ощутить. Лишь однажды. Но Арва забеременела.
– И поэтому вас изгнали из вашей пятерни? – потрясенно спросила Вика.
Я не рискнула спросить, что стало с его девушкой или ребенком. Я боялась услышать ответ.
Йеро медленно покачал головой:
– Нас наказали и изолировали от остальных. Три месяца в одиночной камере без света. Затем последовал отбор – обычная процедура в нашей подготовке. Мы должны выдержать месяц без еды, а затем еще пару дней без воды.
Я сглотнула, ощущая тугой том в горле. Арва же была беременна…
– Она вынесла все, – произнес Йеро, и впервые на его губах появилась улыбка. – Арва – и моя дочь в ее чреве. Но мы с Арвой за это время приняли решение – по отдельности, каждый для себя, но мы оба решили одинаково. Мы решили не отдавать нашего ребенка в Академию, где из него воспитают паладина.
– Дай угадаю, – мрачно произнес Аларик. – Они были не рады это услышать.
– Они наложили на нас наказание, которое беременная не могла перенести, – коротко ответил Йеро. – Они убили бы Арву, а вместе с ней нашего ребенка. У Арвы был единственный шанс сбежать. И она им воспользовалась. И я больше никогда ее не видел.
Молчание заполнило комнату, воздух словно стал слишком густым, чтобы нормально дышать. Нам приходилось с усилием втягивать его в легкие, а затем с силой выдавливать обратно.
– Ты… ты хотя бы знаешь… – Я не могла внятно выражаться. Аларик накрыл мою ладонь своей – теплой, тяжелой и успокаивающей.
– Есть один человек, который время от времени связывается с кем-то, кто ее знает. Она осторожна – и это хорошо. Я не знаю, где она живет, лишь знаю, что она жива. Я знаю, что у нее родилась девочка, но не знаю, как ее зовут. Арва… она живет где-то, держась подальше от всего, что может представлять для нее опасность. А значит, и от меня. Но иногда она дает мне понять, что она не забыла меня.
Глава 52
Лэйра
Ранним утром мы двинулись в путь. Перед этим я все же попрощалась с Амеллой. Я понимала, почему она задержала нас, и в какой-то степени простила ее.
– Пожалуйста, Лэйра, поверь мне, что я, несмотря ни на что, хочу, чтобы вы достигли цели, – сказала она, когда мы оказались в ее доме наедине, а остальные ждали меня снаружи.
– Я не сдамся, пока ее не достигну, – не задумываясь, ответила я. Но на самом деле я уже давно не была в этом уверена. – Прощай, Амелла.
– Удачи, Лэйра. Желаю тебе снова ощутить дуновение ветра.
Ее слова не выходили у меня из головы, пока мы шли к выходу из деревни. На самом деле я не могла представить себе жизнь в этом мире без ветра. Все равно что жить без матери. И без Десмонда.
А чего пришлось лишиться Амелле?
Мысль о том, что мы можем потерпеть поражение, не найти дорогу к Повелителю и остаться здесь, сжимала мой затылок, словно жесткая, холодная рука, и, как бы я ни торопилась, я не могла стряхнуть ее с себя.
– У меня кое-что для тебя есть, – произнес Аларик сразу после того, как мы покинули деревню и двинулись дальше среди невозделанных полей. – Собственно, я просто хотел убедить тебя, что я купил или выменял эту вещь, но мы достигли момента, когда лжи и так хватает. Я украл это у Амеллы. Для тебя.
С этими словами он достал из заплечного мешка книгу в холщовом переплете и протянул ее мне.
Я уставилась на него.
– Амелла заслужила небольшую потерю. И она ее переживет. Пожалуйста, возьми. Давай же. А то мне придется нести ее самому – а я не знал, что книги такие тяжелые!
Я невольно рассмеялась.
– Что, тебе никогда не приходилось переезжать?
– Многократно. Но ты же знаешь, откуда я родом. Мы там все бескультурные.
– Она просто отличается от всех остальных, ваша культура. Но, может быть, кто-то просто должен ее тщательно изучить, и тогда миру откроются совершенно невероятные знания.
– Можешь этим заняться, а я стану объектом твоего исследования.
Я демонстративно отвела взгляд. В традиционной кеппоханской одежде, которая не скрывала его мускулистые руки и грубые татуировки, он представлял чрезвычайно интересный объект исследования, вне зависимости от степени бескультурности.
– Все, что выяснишь, можешь записать на семнадцатой странице – ее хватит.
Я возмущенно раскрыла книгу и пролистала ее в поисках семнадцатой страницы.
– Но она совершенно пуста.
– Она как раз для тебя. Ты можешь изучить этот мир и его культуру и все, что узнаешь, записать в этой книге. Тогда у тебя будет что-то, чего не найдешь ни в одной библиотеке, даже в самой большой, и даже в Лиаскай.
Я не могла ничего сказать. Меня сильно удивило, что он запомнил все, что я ему рассказала. Как будто он меня… видел. Настоящую, истинную меня, которая сейчас была вынуждена скрываться за совсем другим образом.
