Приятно?
Еще как!
Яна довольно улыбнулась и плотоядно так посмотрела на Митю.
– Дмитрий, а вы можете ему тоже письмецо передать?
– От девушки?
Яна фыркнула:
– А вот правда… с одной стороны, я не замужем. С другой – давно уже не девушка. Анатомически. Как это называется?
– Тора Яна! – почти взмолился Валежный.
Яна фыркнула:
– Ладно-ладно, все в порядке, я молчу. Так как, Дмитрий, – передадите?
– Разумеется, тора Яна.
Яну посетило громадное желание написать три слова (нет, не «мейд ин Чайна», а про любовь) и запечатать их своим кольцом. Фамильным и фирменным.
Но… это уж точно приговор.
Даже эта пара листов – не приговор. Хотя Тигр и расписал, сколько у них людей и на каких направлениях, безжалостно сдавая своих. Хоть он и написал о некоем сотруднике Лионесского посольства… тор Дрейл?
Запомним, куда ж ты денешься.
И тор Вэлрайо?
Подождите, ваше величество Элоиза, пока я жива, я вам еще за всю семью предъявлю! Вы у меня и не отпишетесь, и не расплатитесь, и не отмоетесь! Это в том мире англичанам вслед за подставу не плевали, потому как у всех рыло в пуху было. По самый затылок!
А в этом будут! Само ваше имя станет синонимом мрази!
Еще как будут! Сами напросились! Потому как сначала обещать приют и защиту, а потом развести руками и сказать: перебьешься, – это в любом мире паскудство! И точка!
А что тогда можно написать Тигру?
Почему-то в голову навязчиво лезли те же три слова.
Яна решительно выставила их обратно и принялась подбирать… Нет, не синонимы. А события, упоминание о которых заставит Тигра поверить в ее авторство.
Именно события.
Особые приметы она тоже помнила, но писать мужчине о его родинке… аккурат вот там…
По нынешним временам такой эпистолярный жанр не в чести. Это уж точно… разве что нарисовать? Но есть подозрения, что не поймет Валежный. Ладно. Словами обойдемся.
Глава 16. Солнце меня не обманет, сердце меня не затянет
Генерал Логинов, Архарск
Логинов хотел…
Эх, чего только не хотелось генералу!
Жрать! Вежливо кушать он хотел еще на марше, но было просто некогда. Армия должна двигаться, а не вытирать сопли главнокомандующему… можно бы и приказать организовать ему бивак, но у Логинова язык не поворачивался. Есть горячее, когда солдаты до вечера ничего не получат?
Кому как, а ему совесть не позволяла.
Все тяготы войны Логинов принципиально разделял со своими людьми.
Перекусить на ходу…
Это, конечно, можно. Когда есть чем. И сухарь Логинов честно сгрыз. Что такое этот сухарь на марше для здорового мужика… так, желудок подразнить.
Хотелось спать. Все время похода Логинов спал вполглаза. Он отвечает за всех этих людей. Именно он. Поэтому отсыпаться он себе позволял только в городах. И то не слишком много. Последний раз он отсыпался еще в Волчьем, но оттуда они ушли дня три назад.
Чего он еще хотел, так это убивать.
Вот этого хотели все его люди, чего уж там…
Убивать освобожденцев. Медленно, мучительно…
Ладно, на быстро и качественно они бы тоже согласились. Потому как шли по стране, шли и видели, во что превращалась Русина.
Не то чтобы цветущая и ухоженная, но ведь и до такого состояния страну довести – еще умудриться надо!
У казачьих полков хомячий инстинкт был неистребим. Логинову так казалось до недавнего времени.
Совсем недавнего…
И казаки вели себя привычным образом, в городах они гребли в ранцы все, что подворачивалось под руку, аргументируя простой фразой: «Что с бою взято – то свято». Логинов не возражал.
Обоз, который тащился за войском, увеличивался и рос. Причем прирастал обоз не только вещами, но и людьми. Понятно, казаки грузили все, что не приколочено, оружие, продукты, материальные ценности…
Но еще к войску присоединялись люди.
Те самые, которых освобожденцы считали вредными для себя. И искореняли самыми зверскими способами. Одних детей хватило бы на полноценный кадетский корпус.
Монахи, всех сортов и видов, торы, купцы, ученые… Кто-то на телеге, кто-то в карете, кто-то пешком… обоз тоже стал для Логинова источником проблем. И генерал мечтал сплавить его хоть кому.
Врагу?
Ладно, врагу не надо, все ж там живые люди, которые как раз от этого врага стремятся удрать. Но вот Валежному, который втравил его в этот рейд по тылам…
Валежному, наверное, икалось часто, так душевно вспоминал его генерал Логинов. Например, вчера, когда купец первой гильдии (а все одно дурак!) прорвался к генералу и начал качать права. Мол, почему это к нему в карету троих детей подсадили?
Логинов и правда так распорядился.
Случалось…
Родителей-то убивали однозначно, а детей иногда спасти удавалось. Когда их соседи укрывали, когда родители прятали, когда еще что… и этих сирот потом тащили к Логинову, справедливо рассудив, что домашние-балованные дети на улице или в крестьянской избе попросту погибнут. Да и лишний рот в такие годы никому не нужен.
А тут хоть шанс у них появится. Все ж лучше, чем в канаве сдохнуть…
Первых детей Логинов навсегда запомнил. И крестьянку лет сорока, такую мощную, что на ней даже голод не сказался. Там одна грудь была – мамонта на скаку свалит и по нему пройдет! На одну положить, второй прихлопнуть…
В другое время генерал бы облизнулся, но когда крестьянка тащит за собой девчонку лет четырнадцати, а та крепко держит за руку мальчика лет семи…
Дети.
Крестьянка оказалась кормилицей, она и девчонку выкормила, и мальчишку, сама-то тора Беренесьева то по заграницам, то по водам, то еще куда… понятно, когда началось, дуру попросту крестьяне растерзали, как и ее муженька подкаблучного. А вот детей кормилице отбить удалось.
Логинов в это верил. Там один голос чего стоил… наверняка удалось.
Но в деревне-то их не оставишь? Девчонка уже взрослая, на нее парни заглядываться начинают, а сеновал ей ни к чему. Замуж-то ее не возьмут, не приспособлена такая для деревни. Не те руки, не та стать… И мальчишка ни для чего не приспособлен – одно слово, барчук!
А потому…
Они – торы, и ты, генерал, – тор. Вот и забирай. Есть возражения?
Возражения у Логинова были, но, взглянув в испуганные и несчастные лица детей, он только рукой махнул. Авось справятся. Не дойдут, так довезем! На телеге!
