Понятно, не идеалист.
Митя слушал внимательно. Запоминал количество патрулей, улицы, по которым они ходят, частоту пересменок, вооружение… ему это для работы пригодится.
Сиплого он потом добил. Уголовник пытался умолять, потом дернулся, но было поздно. Митя никого миловать не собирался. Не стоит оставлять живых свидетелей.
А пока надо найти себе жилье на несколько дней. Как-то переночевать, поесть…
И присматривать себе местечко под склад. Скоро прибудет его заказ. А там и за работу…
Сергей Цветаев, Швейцария
Сережа Цветаев лежал и смотрел в окно.
Ему было грустно и тошно. Врачи и медсестры выполняли любое его желание. Бегали вокруг на цыпочках, кланялись чуть ли не в пояс…
Наверняка мать платила бешеные деньги за каждый день его пребывания здесь.
А толку?
Недавно он подслушал разговор двух сестричек.
Забавно. Швейцария, частная клиника, бешеные деньги и такая же бешеная охрана, тайна имени, диагноза и полная конфиденциальность всего прочего.
И что?
Все одно медсестрички сплетничают.
Вот и эти две свистушки обсуждали именно его. Сережа знал французский язык, может, и не сошел бы за своего во Франции, но объясниться мог. Он понимал, его понимали… давно это было. Кажется, в другой жизни.
К языкам у него были хорошие способности. Жаль, куда-то все ушло… сам виноват. Все пролюбил, прогулял, проширял…
Смысл беседы был прост.
Девушки размышляли, что у него раньше откажет, и жалели молодого парня.
Печень, почки, сердце… наркота очень неплохо подсадила ему все органы, но вот это – особенно… Инфаркт.
Или почки откажут напрочь, или печень наконец помрет… Или тромб какой оторвется? Сосуды-то вообще никудышные, может, и сосуд лопнет…
Сережа это сам понимал. И было ужасно грустно. Чем-то его накололи таким, что боли он не испытывал. Да и реальность – словно под местным наркозом. Как-то заторможенно…
Жизнь – прошла.
Мысль оставляла на языке горечь.
Жизнь прошла, а что он в ней сделал? Мечтал ведь изучать растения, собрать гербарий на Амазонке, может быть, найти что-то новое… кому, как не Цветаеву, и заниматься цветами?
И все куда-то ушло.
И вспомнить толком нечего.
Пьянки и гулянки? На которых все лица сливались в одно, все бабы были одинаковы…
Яна.
Сережа помнил, как они познакомились. Помнил каждую минуту.
И как у них впервые случилось – тоже.
Он себя считал крутым парнем, самцом, в постели с которым каждая поймает оргазм просто от счастья. Обнимет – и готово!
Это же ОН! Он снизошел до дурехи!
А Яна этого почему-то не поняла. Ей было больно. И кровь была… а он себя чувствовал ужасно гордым! Он у Яны первый!
Понимаете?
Первый. По-настоящему!
Потом ей стало хорошо с ним, но это уже потом. А еще потом…
Беременность.
Кто из них был неосторожен? Он? Яна? Вроде бы предохранялись с двух сторон. И таблетки Яна пила, которые ей подобрали после сотни анализов в частной клинике, и он старался не забывать волшебные изделия.
И все равно…
Не убереглись.
А дети ему были не нужны. Сережа хотел еще пожить для себя. Ну хоть годика три-четыре! Потом-то понятно, можно и родить…
А пока – зачем?
Куда с детьми на Амазонку?
Примерно это он Яне и сказал. А что такого? Миллионы баб и залетают, и делают аборты, и не делают из этого никакой трагедии! И рожают потом как кошки!
Тоже мне, проблема!
Но Яна ТАК смотрела… словно у нее на глазах Сергей превращался в аскариду. Или бычьего цепня.
Конечно, Сережа оскорбился!
Он!
Эту деревенщину!
В люди вывел, человеком сделал, обул-одел… и такое отношение?! Знаешь что, дорогуша? Иди на фиг! А одумаешься, так придешь. Дорогу помнишь?
А Яна взяла и пошла.
Взяла академический, ушла из института и от Сережи ушла, как отрезала…
Сережа не хотел сейчас лгать себе. Нет, не сейчас и не здесь. Не после того звонка.
Когда Яна ушла, он обиделся. И решил ей что-то доказать. Может, что прекрасно проживет без нее. Может, что она еще пожалеет.
Может…
Может, кинься он тогда ей в ноги, простила бы? И повернулась бы судьба иначе? Теперь уж не узнать. Никогда не узнать.
Да и сам он не знал, что заставило его пуститься во все тяжкие. Вседозволенность и безнаказанность? И это тоже, безусловно! Да у него таких, как Яна, сотни будут! Причем – сотни тысяч!
А оказалось…
Он даже не знал, что Яна родила сына. Не интересовался.
Или – не интересовало?
Сначала что-то доказать хотел, потом закрутило, а когда перешел на наркоту, и вовсе ни до чего и ни до кого стало… так все и рухнуло в пропасть.
И он тоже…
А что он может сделать для Яны?
Для сына?
Ну хоть бы что-то…
На память пришел сюжет какого-то фильма, виденного уже очень давно. В котором герой, умирая от рака, записал для будущего ребенка видео с собой в главной роли. Разговаривал с ним с экрана, ну чтоб сын хоть как-то отца знал…
[18]
Может, и ему так сделать?
Хотя бы попробовать?
Сережа протянул руку к кнопке и вызвал медсестру. Сообщил о своем желании.
Та подумала и вызвала доктора.
Моложавый мужчина лет пятидесяти долго смотрел показания приборов, о чем-то думал…
– Серж, вы понимаете, что эти записи не будут иметь официальной силы?
– Мне и не надо. Но пусть сын хоть меня увидит живым. И запомнит…
– Хорошо. Полагаю, мы сможем вам помочь. Регина, пожалуйста, обеспечьте камеру, внешний вид… за пару часов управитесь?
– Сейчас? – едва не запаниковал Сергей.
– Почему нет? – удивился доктор. – Вы в неплохой форме, вы сейчас на обезболивающих, сидеть сможете, так чего тянуть?
Сережа пожал плечами:
– Тоже верно.
И у него еще два часа. Успеет придумать, что сказать сыну.
Сыну…
– Эту запись отдать вашей матери?
