Глаза громадные, глубокие, брови словно угольком нарисованы, губы малиновые, а сама вся такая… гладкая! Видно, что тора! Породу не спрячешь!
Ноги сами собой понесли на землю с коня.
Пусть их! И купца он отпустит, и всех остальных! А вот эта… эта с ним поедет! Для личного употребления!
Сенька уже представлял, как загребет в кулак густые волосы, как потянет ее к себе, как…
Только что не облизывался. Пусть Папаша ругает! Но такую упустить – грех!
* * *
Яна готова была убивать.
Ах вы… час-с-с-совые! Ну, дайте мне только из этой передряги выбраться целой и невредимой. И вы из нее невредимыми не выйдете! Она лично об этом позаботится!
Как, как надо стоять на часах, чтобы мимо тебя столько народу прошло?
Или их попросту положили?
Так ведь выстрелов не было! Значит, или мимо прошли, или ножами поработали. А это уже другая картина получается… Неумехи паршивые!
Соплячье!
Вам бы прапорщика Баева, для вас бы устав караульной службы стал святее Библии!
[28]
А сейчас что делать? У нее дети! Гошка, Мишка, Машка, Топыч… если эти уроды стрелять начнут, всех положат. А если и не всех… малявки ей все равно дороги! Даже одного потерять не хочется!
Вот что тут сделаешь?
Пока Яне ничего в голову не приходило. Федор Михайлович что-то говорил, а она повернулась к Топычу и одними губами произнесла четко и ясно:
– Если начнется стрельба – падай и детей положи в снег. Понял?
Топыч прикрыл глаза, мол, осознал, сделаю. А Яна…
Говорят – взгляд аж дырку прожег. Да, бывает и такое. Яну словно кипятком обожгло. Она невольно подняла глаза…
Во взгляде парня в каске читалась такая откровенная неприкрытая козлячья похоть… словно она его только что виагрой накормила!
Но с чего бы?
Хелла, твои шуточки?! Ладно, при встрече спрошу! А пока…
Пока парень так смотрел, словно Яна ему тут стриптиз исполняла! Он что – баб не видел? С голодного края?
Яна не понимала, что достаточно выгодно отличалась от крестьянок. Ей это интересно не было. А тем временем…
Густые волосы, правильное чистое лицо, стройная фигура, сильные и плавные движения – она действительно была красива. Да еще и не выпячивала этого. А уж в смутные времена…
Плюс нотку шарма добавляла ее кажущаяся беззащитность. Никто ж не заступится!
Так, и чего этому козлу надо?
Яна понимала, что всех ей не положить. Даже с помощью благословения Хеллы. Но что еще можно с ними сделать?
На память пришла та же киноклассика. Да, безусловно, убить их не получится. А напугать?
А напугать – реально. Это ж не элитные кадровые войска, увидев чудовище, каждый будет стараться спасти свою шкуру. Но никак не идти в атаку. Это – сброд.
Прости, парень…
Правда, могут попытаться пристрелить чудовище. Но не детей же! А важно только это.
Сеня, не подозревая о мыслях Яны, сделал шаг вперед. Второй, ближе к купцу.
– Дочка твоя, что ли?
– Сноха, – как уговаривались, отозвался купец. – Не тронь ее…
– Помолчи, толстомясый, а то стрельну, – показал револьвер парень. И держал-то оружие по-дурацки. Не как оружие, а как… аргумент! Вот покажу – и все испугаются и согласятся. Привык, что ли, к безнаказанности? – С нами она поедет… сюда иди, красотка.
Яна медленно встала.
Сам напросился, козел!
Шаг, второй, прямиком к парню, глаза которого светились все ярче… будет вам «Плейбой», сволочи! Смотрите, как бы глазыньки не повыпадали!
Федор Михайлович было дернулся, но Топыч (умничка, золотце мое!!!) схватил его за руку. Яна видела это краем глаза.
Третий шаг, четвертый.
Встать вплотную к парню и медленно потянуть его за собой, вбок, подальше от костра, чтобы никто не заметил лишнего… Что проще всего на костре сделать? Да мясо пожарить. А вот руками Яна его брать не любила, накалывала куски на вилку, так удобнее…
Парень послушно пошел за ней.
– С тобой поехать, – мурлыкнула Яна.
– Да… королевой ходить будешь! Императрицей!
– Императрицей, говоришь?
– Да…
Еще шаг… если по ней и начнут стрелять, детей не заденут. Да и не вся ж охрана такая тупая? Если Яна отвлечет подонков, неужели с ними не справятся?
А зрелище она обеспечит!
– А если мне деньги не нужны?
– Да? – Парень уже мало что соображал, судя по его реакции…
– Да! – громко рыкнула Яна. – Мне твоя кровь нужна!
И тихо-тихо, шепотом:
– Умри, во имя Хеллы…
Подхватить оседающее тело и приникнуть ртом к шее. А потом выпрямиться и как следует блеснуть окровавленными зубами.
Хорошо получилось, достоверно!
Первым сообразил Топыч. Кинулся на детей, прижал их к снегу. Вторым сверху повалился Федор Михайлович, тоже понял.
Тело подонка потянуло Яну вниз, и она не стала сопротивляться, еще им и накрылась, потому что со всех сторон вразнобой загремели выстрелы. А в таких случаях лучше не стоять. Попадешь еще под шальную пулю…
Впрочем, из-под трупа Яна высунулась. Немножко. Револьвер у нее был всегда под рукой, так что все шесть пуль она выпустила, и минимум три подонка на ее счету оказалось.
Охрана тоже пришла в себя… козлы!
Через десять минут все было кончено. Кто из бандитов ушел… кажется, кто-то удрал. Но больше десятка остались лежать на земле.
Яна выползла из-под трупа и брезгливо вытерла рот.
– Тьфу! Какая ж гадость ваша заливная рыба! Дети, лежать! Мало ли что! Где охрана, мать вашу переэтак?!
– Я бы тоже хотел это знать! – Федор Михайлович поднимался с земли. И зол он был, как разбуженный в декабре медведь. – Я за что вам, так и этак, плачу?! А?!
Сказано, конечно, было намного более подробно и с указанием родословной охранников, но те не протестовали.
Проштрафились они по полной.
Главный охраны, Сидор Сидорович, первым подошел к купцу. И тоже принялся расспрашивать своих людей.
Как оказалось, один из охранников, некий Федька, имел склонность к спиртному. Вот и погрелся, чуток избыточно. Пьяный часовой – дрянь. Так что в ножи его взяли быстро. Как этих бандитов ни ругай, но ножом они владеть умеют, да и стреляют неплохо. Счастливый их гонять старается…
