Да во времена оны, в ее мире, у Романовых таких шансов было по самое это самое! От князя Кирилла (тьфу, пакость) до лже-Анастасии. И кончали все претенденты печально.
Здесь будет то же самое.
– Тор генерал, – печально отозвалась она. – Петера Воронова свергала не только толпа. Напомнить вам, чьи подписи стоят на его отречении? Кто его привез?
– Я к этому непричастен.
– Поэтому я с вами и разговариваю. Только поэтому.
Валежный вздохнул:
– Тора Яна.
– Так лучше. Мало ли кто и что услышит.
– Тора Яна, вы молоды. И… я полагал, что вы знаете законы престолонаследия?
– С этого места подробнее?
Вот не сойти Яне аккурат с этого места, если там нет подлянки.
Хелла, зараза! Твоя работа?!
Если да… ну, погоди! Прикажу строить тебе храмы и все молитвы в них читать в форме рэпа! Первая взвоешь!!!
– Я думал, о таких вещах должен рассказывать отец.
Яна едва не ляпнула, что с отцом бы они обо всем побеседовали. Петр Воронов с Яной проводил беседы на любые темы, которые затрагивала дочь. От месячных до венерических заболеваний. Краснел, смущался, пользовался анатомическим атласом, но не отступал. Понимал, что лучше объяснить и предостеречь самому, чем положиться невесть на кого.
Школу? Улицу? Социум?
Ага-ага, помогает, верим!
Сколько твердят о вреде наркотиков? И все равно находятся самоубийцы! А Петя просто свозил Яну в психбольницу. Да провел по отделению. Главврач получил копченый кабаний окорок и оленью шкуру, Петр – душевное спокойствие, Яна – науку на будущее.
Травку она покурить пробовала. Но ничего более тяжелого себе уже не позволила, в отличие от того же Сережи Цветаева!
Так что…
Петр провел бы беседу о чем угодно.
А Петер? Постеснялся, зараза?
Ладно, валим все на мать Анны, пусть протестует через спиритическое блюдечко, если ей что-то не понравится!
– Вы были знакомы с Аделиной Шеллес-Альденской, тор генерал?
Тор генерал был знаком. Но…
– Она многое считала… глупостями. А нас, девушек, старалась не посвящать ни во что.
Валежный сказал нечто непечатное.
– Тора Яна, я… я даже не знаю, как сказать. Вот это кольцо на вашей руке… император вам что-то сказал, когда его отдавал?
Яна выдохнула.
Вспомнила…
Выстрелы вспомнила, свою радость от оружия в руках, трупы, благословение Хеллы.
И…
– Ан… на…
– Я жива. Сейчас разберусь с подонками.
– Ос…
– Остальные? Прости, пап. Не успела. – Яна говорила, как привыкла, но император не удивлялся. Сейчас, наверное, его бы и Господь Бог не удивил, разве что воскресить изволил бы.
– Моя воля. – Император говорил почти шепотом, невнятно. – Кольцо… наследуй…
Кольцо на нем было только одно.
Здоровущий перстень – черный камень в звериных лапах. Что за камень?
А кто ж его знает?
Яна коснулась его руки.
– Клянусь. Они не уйдут безнаказанными.
Они и не ушли.
Яна приняла наследство, Яна принесла жертву именем Хеллы… строго говоря, она выполнила условие. Разве что ночь в храме не провела, но богиня была не особенно пристрастна. Они с Яной и так пообщались. Ей хватило.
Яна помнила смерть Вороновых так четко, словно оно вчера было. Так Валежному и сказала. Генерал покачал головой:
– Тора Яна. На руке у вас не просто символ власти. На руке у вас ваше право на трон. Ваш отец сказал вам наследовать, вы приняли и поклялись…
– Я не о том клялась!
Ну да! Яна-то говорила, что убийцы не уйдут от возмездия! Но толковать можно было двояко. Что принимаю. А убийцы – да, она всех положила…
– Тогда надо было формулировать точно, – ехидно отозвался Валежный.
Получалось весело.
Петер отдал ей наследство. Русину.
Яна взяла, да еще и поклялась, что берет. И подтвердила – кровью негодяев. Фактически совершила жертвоприношение.
Таким образом, трон Русины принадлежит – ей. Наследуйте, не обляпайтесь.
– Отказаться никак нельзя? – мрачно уточнила женщина.
– Передать другому наследнику? Возможно. Но в нем или – в ней – должна быть ваша кровь.
Яна заскрипела зубами.
Жеваные мухоморы!!!
Вот как, КАК она так вляпалась?! И кому эту пакость передать можно?
– Вашему сыну. Он одной крови с вами.
Яна сделала шаг к Валежному. Второй. Третий.
И двигалась она так, что генерал даже попятился. За себя Яна еще подумает, сражаться или отступить. За сына – перегрызет горло. Ногтями перервет!
– Мой сын уедет из Русины. И это не обсуждается.
– Но вы – останетесь?
Яна медленно кивнула.
Валежный не позволил себе улыбнуться, но и он, и Яна равно знали, что улыбка – была.
Гошка. В том-то и дело, что Гошка…
Будь Яна одна, она бы кого угодно послала в любые дали. Она – с сыном. И сына можно задержать, увезти, можно ее шантажировать, можно…
Что угодно – можно.
Если она упрется, это будет подходящий рычаг давления на Яну.
Если она со всем согласится…
Про Иду никто не знает. Яна сможет договориться с купцом, пусть уезжает, забрав с собой всех детей, а потом, на свободе, в Герцогствах, он сможет защитить или спрятать и Гошку, и Топыча. Яна в этом была уверена.
Федору Меншикову игры рядом с троном даром не нужны. Там точно не уцелеешь…
– Я – останусь. И советую подумать о супруге для меня.
– Тора Яна?
Валежный аж опешил. Он-то думал, что Яну придется долго уговаривать, умолять, объяснять. Ан нет? А почему?
– Я поясню свою позицию. Мой сын незаконнорожденный. Он не может сидеть на троне. – Кажется, было что-то такое в законах. А может, и нет. Лично зная Хеллу, Яна была уверена – для нее штамп в паспорте не причина и не повод. Наплевать ей на те штампы, ей кровь важна!
– Так…
– Его право спорно. Но если я удачно выйду замуж, мы получим и союзников, и поддержку, и помощь… вы меня поняли?
Еще бы Валежный не понял.
– Тогда… могу я объявить о вашем возвращении?
