Но сквозь пелену уныния и страха пробивалось единственное чувство, не дававшее мне сложить оружие. Дэв, его боль была гораздо сильнее моей. Он страдал, и я не могла его подвести.
Прижала ладонь к груди – к тому месту, где под кожей «жило» «клеймо». Сосредоточилась и отправила мысленный сигнал Дэву: жди, я обязательно приду за тобой. Чего бы мне это ни стоило. Не построили еще таких стен, что удержат окрыленную душу. Если понадобится, разнесу эту тюрьму по камню, но не остановлюсь. Любовь сделала меня всесильной.
С такими мыслями я незаметно для себя самой задремала. Буквально провалилась в беспамятство от усталости и морального истощения. Ни холод, ни пустой желудок не стали тому помехой.
Мне снилось, будто я бегу по колючим зарослям, продираясь сквозь плотно переплетенные ветви, унизанные острыми шипами. Они ранили мою кожу и, кажется, впрыскивали в образовавшиеся раны яд. Кошмар все засасывал в свое темное нутро: ветви ожили, а их острые шипы превратились в зубы.
Собственный крик заставил меня проснуться. Реальность оказалась куда страшнее сна. Поживиться новым узником пришли крысы, полновластные хозяева подземелий. Они были крупными, как дворовые кошки. И такими же голодными. На их худых боках отчетливо выделялись ребра, редкая шерсть топорщилась на загривках. Но добило меня другое: эти твари светились в темноте, как люминесцентные лампы.
– Треклятые мутанты, – прошипела я и сделала резкий взмах руками: – Пошли прочь, я не ваш ужин.
Внезапное пробуждение жертвы и громкий крик заставили крыс задуматься. Меж тем к ним все прибывало и прибывало подкрепление. Плотная светящаяся масса заполнила все небольшое пространство моей камеры.
В устремленных на меня злобных глазках блеснул азарт. Твари догадались, что я безоружна и не смогу оказать достойного сопротивления.
Они бросились все сразу, толкаясь и повизгивая от предвкушения. Я отбивалась, как могла, но их было слишком много. А еще крысы будто не чувствовали боли: получив пинок и ударившись о противоположную стену, они тут же вскакивали и снова бросались в драку.
– Из какой лаборатории вы сбежали и что за дряни нажрались, – прокомментировала я, активно работая руками и ногами. – Убить готова того ученого, что вас создал.
В моей голове промелькнула шальная мысль: не Тартарус ли безумный создатель этих монстров? С него станется. Отличный способ избавиться от неугодного узника, ничего не скажешь.
Силы мои иссякали, а полчища крыс – нет. Я попробовала кричать, но вскоре осознала бесполезность этого занятия: даже если услышат, не придут на помощь. А к тому моменту, как в тюрьму прибудет Раф, от меня останутся только кости.
Приценившись к оскаленной пасти ближайшей крысищи, я поняла, что ошиблась. Костей тоже не останется: мощные челюсти с прочными, как стальные штыри, зубами раскрошат их в опилки.
Спасение пришло неожиданно. Раскрыв рот, чтобы напоследок высказать тварям все, что думаю, я издала странный щелкающий звук. Будто в моем горле раскрутилась сжатая доселе пружина.
Крысы на секунду застыли в оцепенении. Воодушевленная успехом, я принялась терзать голосовые связки, извращаясь по-полной. Звон сменялся свистом и завыванием, воздух задрожал рядом со мной и завибрировал.
Крысы, прежде замершие на месте, принялись бегать кругами. Сталкиваясь в тесном пространстве, они со злости кусали друг друга и царапались. Когда же им удалось определить источник раздражающего сигнала, стали пятиться и, наконец, скрылись в темных ходах подземелья.
– Так-то лучше, – объявила я и потерла охрипшее горло.
В камере снова стало темно, но спать мне расхотелось. Расположившись на лежанке так, чтобы видеть каждый закоулок, я принялась ждать.
Крысы приходили еще раз и высовывали из щелей свои светящиеся морды. Но одного предупреждающего сигнала было достаточно, чтобы они убрались восвояси.
Глава 20
Время тянулось, как тарзанка, заставляя меня то нервно подпрыгивать, то замирать от накатившей слабости. В голове крутилась тысяча мыслей, но ни одна из них так и не оформилась окончательно. Поверит ли мне начальник гвардии? Доживу ли я до суда? Как отнесется Император к моему заявлению, заметит ли он изменения в поведении сына? Вопросы сводили с ума и давили, не хуже перегрузки в 10 «же».
Томясь неизвестностью, я, кажется, сгрызла ногти до мяса и вырвала себе несколько пучков волос. Как сложно чувствовать боль дорогого человека и не иметь возможности помочь. Все пытки инквизиции не сравнятся с той болью, что испытывал Дэв. А я сидела в ледяной клетке и продолжала ждать. И веры в счастливое будущее во мне оставалось все меньше.
Погруженная в себя, я не сразу расслышала шаги в коридоре. А разобрав, моментально оживилась. Спрыгнула с лежанки, небрежно прислонившись к ней боком.
Ключ повернулся в замке, дверь камеры скрипнула. Ну и рожа была у Тартаруса. Он-то, бедолага, жаждал найти мой истерзанный крысами труп. А тут я: живая и даже не обгрызенная.
– Выносливая, тварь, – прошипел Тартарус себе под нос.
– Ага, – радостно подтвердила я. – Фартовая, так-то.
Мое притворное веселье и непринужденная поза привели начальника тюрьмы в еще большее бешенство. Фонарь у него в руке задрожал, выдавая нервозность владельца. Лицо Тартаруса свело судорогой, а глаза полыхнули яростью.
Сопровождавшие начальника конвоиры вновь надели на меня наручники и, следуя кивку Тартаруса, грубо подтолкнули в спину.
– Топай, к тебе пришли.
В допросной меня ждал Раф в компании еще двух военных. Бросив взгляд на их камуфляжную форму и погоны, я догадалась – имперская разведка. Их угрюмы лица и надвинутые почти на брови фуражки красноречиво сообщали: дело мое дрянь.
К негодованию Тартаруса, Раф не позволил ему присутствовать при разговоре. Начальник тюрьмы попробовал возмутиться, но одно упоминание разведчиков о контрмерах сбило с него спесь. Как нашкодивший мальчишка, Тартарус поспешно откланялся и оставил заключенную наедине с «гостями». Но мне отчего-то казалось, что он не упустит случая подслушать и подсмотреть, что происходит за закрытыми дверями.
Впрочем, разведчики тоже предположили такой исход. Потому и установили в допросной защитный купол, затемненный и звуконепроницаемый. Как зачарованная, следила я за маленькой плоской коробочкой, из которой вырвался плотный вихрь похожего на дым вещества. Он окутал нас и застыл в воздухе, надежно скрыв от глаз и ушей посторонних.
Если бы не плачевные обстоятельства, я бы с удовольствием ближе ознакомилась с такой разработкой. И расспросила о характеристиках. Но властный голос Рафа вернул меня в реальность.
– У нас полчаса до того, как туман рассеется, – предупредил он. – Рассказывай.
Я не отличалась даром красноречия, но на этот раз меня будто подменили. Бурный поток слов прорвал плотину молчания и окатил слушателей.
