— Ого. Не думала…
— Да. Я уже начал волноваться — едва слышно говорит он.
— Давай мазь — перебиваю, не в силах это слушать, я не заказывала минутку сюсюканья.
Эдриан отходит, дав мне баночку. Я быстренько смазываю тыльные стороны ладоней, шею и лицо. Молча, передаю банку королю, и отворачиваюсь. Знаю, что буду глазеть, как он мажет грудь, не в силах оторвать взгляд. Лучше не искушаться лишний раз.
— Ярослава, мне нужна помощь — окликает король.
Вопросительно приподнимаю брови.
— Я не могу сам себе нанести мазь на спину.
Вот, блиииин. Буквально выдергиваю баночку и, почти не касаясь, наляпываю мазь на спину. Теперь самое сложное — растереть. Ставлю банку на кровать и приступаю. Кончиками пальцев, стараясь по минимуму касаться обнаженной горячей кожи. Широкие рельефные плечи, слегка выпуклая трапециевидная мышца, ровные лопатки и углубление позвоночника. Это просто утонченная пытка касаться, но сдерживать себя, чтобы не провести всей жадной ладонью вниз, к ямочкам на пояснице.
Первым не выдерживает Эдриан. Резко поворачивается, сверкая огромными зрачками, и впивается в мои губы злым, голодным поцелуем. Не сдержавшись, я тоже атакую его рот, вымещая на нем всю свою тоску и злость. Следующее, что я осознаю в тумане страсти, это ощущение шероховатой стены под спиной и наглых королевских рук, мнущих мою ведьмовскую ягодичную мышцу через штаны.
Секууундочку! Что-то сильно разогнался наш экспресс. Гуляем мы вместе, а счет обычно присылают мне одной. Нафиг надо!
— Нет! — пытаюсь опустить ноги вниз, упираюсь руками в каменную грудь наглого соблазнителя.
— Нет!
А реакции на мои слова ноль! Тогда я делаю то, что, возможно, делать не следовало: с размаху и смачно впечатываю ладошку в высокомерную королевскую щеку.
Меня тут же отпускают, глаза у мужчины теперь горят злостью.
— Я сказала «НЕТ»! — повторяю, глядя в эти мстительно сузившиеся зрачки.
— Зачем ты все время притягиваешь меня, а потом отталкиваешь? — рычит на меня замороженный окунь.
Надо же, а я думала, рыбы немы.
— Да кто тебя притягивает? Ты сам притягиваешься! Не надо на меня все валить! Признай уже себе, что между нами что-то есть! Задолбал! Я не буду твоей постилкой, хоть убейся об стенку! Ты собираешься жениться на моей подруге!! И думаешь, что после этого я позволю себя коснуться твоим жадным лапам?!
— Что ты все коверкаешь?
— Я??? Да это ты все извращаешь! Зачем тебе Маша? У них с Хэйдом любовь! Они мечтали через месяц пожениться и уехать в поместье. А тут ты со своими королевскими планами на девушку! Ты хоть понимаешь, что испортишь им обоим жизнь?! Тебе настолько плохо, что ты хочешь, чтобы и другим было тошно? Уверен, что сможешь жить и править, сознавая, что рядом с тобой человек, который ненавидит тебя!
— Да плевать мне на ненависть! Я должен, прежде всего, думать не о себе, а о королевстве! Мне нужен наследник, продолжатель династии! И нет моей вины в том, что именно Маша стала той единственной, кто может подарить мне желаемое!
— А если я скажу, что беременна от тебя? — спрашиваю и чувствую, как сердце делает в груди какой-то дурацкий кульбит, прыгая в горло, а потом возвращаясь в грудь.
— Что? — Эдриан удивленно застывает, глядя на меня с какой-то затаенной болью и надеждой.
Всего секунду, а потом в его глазах загорается ярость:
— Зачем ты лжешь?!! В тебе нет второй энергии жизни, только твоя! Ты специально бьешь в больное? Сейчас, когда я раскрылся перед тобой!? Что ты за стерва такая бездушная!
— Это я бездушная? Все, мне надоело! Я не хочу с тобой больше разговаривать!
— Нет уж, давай поговорим. Раз так получается, что во всем виноват только я один! — продолжает настаивать Эдриан.
Делаю движение, чтобы уйти, но он хватает меня за плечо, стремясь удержать и тут же с ругательством отпускает, удивленно и зло глядя на меня.
— Ты меня порезала!
Я сначала вообще не понимаю, о чем он, а потом обращаю внимание на его ладонь, которой он пытался меня удержать. Ее перерезают четыре довольно глубоких и длинных царапины, из которых на пол капает кровь. Величество отрывает полосу ткани от простыни на кровати и заматывает руку.
— Я ничего такого не делала — отвечаю неуверенно.
— Это твой шиповник. Давно он так? — спрашивает Эдриан, снова делая ко мне шаг.
— Не подходи ко мне, и не тронь меня, если я этого не хочу! — говорю, выставив перед собой руку и вдруг, замечаю, как по ней плетется гибкая колючая лоза, увитая листочками, длинными иглами и розовыми, почти распустившимися цветами. Лоза оборачивается вокруг локтя, спускается вниз, завиваясь по руке, и застывает на тыльной стороне ладони, чуть не добравшись до пальцев.
Я в шоке смотрю на это передвижение моей вообще-то очень даже стационарной татуировки. Теперь уже понимаю, что подобное ее поведение, скорее всего, обусловлено тем, что я ношу магического ребенка. И если хорошенько подумать, вспомнив эпизод с ожившим пряничным человечком и цветами на моем теле, то можно сделать вывод, что мой ребенок — сильный маг Жизни, как и его ледяной папаня.
— Хорошо, не бушуй — отвечает Эдриан, примирительно подняв руки, ладонями ко мне.
Я отворачиваюсь от этого Куска Льда и прохожу в самый дальний угол, чтобы быть как можно дальше от него. Мне нужно успокоиться и подумать, но увы, времени на это нет. Едва я сажусь на пол, скрестив ноги, как возвращается Хэйд.
— Ну что, есть новости? — поднимаюсь к нему.
— Есть. И не самые плохие. Мне удалось связаться с сестрой. Мы встретились, к сожалению, ненадолго. Хэйлина говорит, что Машу действительно украл брат. Пока я жил в другом мире тут, в этом Астрале, много чего изменилось. Брат воспользовался моей выходкой, убил отца и сделал все так, словно это был я, так что если меня поймают, есть приказ убить на месте. Затем брат стал правителем, он к этому стремился давно, считая, что отец засиделся.
— Это все понятно, а Маша ему зачем? — перебиваю в нетерпении Хэйда.
— Не уверен, но предполагаю, чтобы заставить меня вернуться сюда и убить. Все-таки, до тех пор, пока я жив, его вранье о том, что я убийца всегда может быть раскрыто.
— Не знаю. Я сомневаюсь, что это причина — отвечаю, ориентируясь на свою ведьмовскую интуицию, которая просто вопит, что дело совсем в другом.
— Других версий у меня нет — говорит Хэйд.
— Значит, пока придерживаемся этой — вставляет свои пять копеек Ледышка.
— Сестра сказала, что сразу, как Машу привели в апартаменты, брат хотел обесчестить ее, но когда стало ясно, что у моей невесты еще не было мужчин, он передумал. Сегодня вечером во Дворце праздник, какой устраивают по обычаю накануне свадьбы.
