– Да-да, – без особой уверенности сказал епископ.
Мейсон продолжал:
– Но раз вы до сих пор озабочены той давней историей, за
ней, я полагаю, скрывается нечто большее, чем просто банальный несчастный
случай. Либо прокурор оказался излишне придирчивым?
Глаза епископа расширились от удивления:
– Вы очень догадливы, мистер Мейсон!
– Так почему бы вам, мистер Меллори, не рассказать мне все в
деталях?
Епископ вновь сделал несколько затяжек, выпустив облачко
дыма.
– Вы берете в производство дела, в основе которых лежит
непредвиденная случайность?
– Весьма редко.
– Отстаиваете ли вы интересы бедняка против миллионера?
– Я отстаивал бы интересы моего клиента, даже если бы он
пошел против самого дьявола, – серьезно сказал Мейсон.
Епископ продолжал курить, задумчиво разглядывая адвоката.
Затем, видимо, приняв решение, он взял трубку в руку, кашлянул и произнес:
– Говорит ли вам что-либо имя Ренуолд К. Браунли?
– Я слышал о нем.
– Был ли он когда-либо вашим клиентом?
– Нет.
– Так вот, я бы хотел проконсультироваться с вами по делу
против Ренуолда Браунли. Речь идет об огромных деньгах. Миллион долларов, а
может, и больше. Если вы выиграете процесс, то получите прекрасный гонорар –
двести или триста тысяч. Но должен честно предупредить вас, что дело предстоит
нелегкое. Браунли – это еще та птица! Вам надлежит отстаивать честь и
достоинство женщины, которую подлым образом оклеветали. Единственный шанс
добиться успеха в этом процессе – возможность использовать мои свидетельские
показания.
Мейсон насторожился:
– Вот как?
– Вы не то подумали. – Епископ отрицательно качнул головой.
– Поймите меня правильно: для себя я ничего не прошу. Мне очень хотелось бы,
чтобы восторжествовала справедливость. Если я буду главным свидетелем на процессе,
не снизится ли ценность моих показаний, если у членов жюри присяжных сложится
впечатление, что я проявляю слишком большой интерес к одной из сторон?
– Вполне возможно, – сказал Мейсон.
Епископ вновь набил трубку табаком, сунул изогнутый черенок
в рот, раскурил ее и, сделав пару затяжек, сказал:
– Я придерживаюсь того же мнения. Вот почему я бы хотел,
чтобы никто не узнал, что я консультировался с вами. Само собой, я не стану
лгать, если меня прямо спросят на суде, заинтересован ли я в благополучном исходе
процесса. Однако было бы лучше, если бы подобных вопросов мне вообще не
задавали. Так что слово за вами, мистер Мейсон. Я позвоню вам примерно через
час и, если вы согласитесь взяться за дело, сообщу, куда вам приехать, дабы
встретиться со мной и теми людьми, которые весьма заинтересованы в
благополучном исходе. Их показания могут выглядеть неправдоподобными, но,
заверяю, они правдивы до последнего слова. И еще раз повторяю: вы будете
бороться против очень богатого человека, к тому же жестокого и безжалостного. А
пока я должен исчезнуть из вашего поля зрения до тех пор, пока вы не вызовете
меня в суд в качестве свидетеля. Но мне кажется, в этом вопросе я могу на вас
положиться! – Епископ кивнул, и по его виду можно было предположить, что он
весьма удовлетворен беседой. Затем он резко поднялся и, не говоря больше ни
слова, двинулся к выходу.
Открыв дверь, он повернулся, попрощался кивком и вышел.
Делла Стрит, которая стенографировала беседу клиента с
Мейсоном, находясь в смежной комнате, сразу же зашла к адвокату.
– Ну, и как тебе понравилась эта история, шеф? – спросила
она.
Мейсон поднялся и, подойдя к окну, задумчиво уставился на
поток автомобилей внизу.
– Даже не знаю, что и сказать, Делла, – наконец произнес он.
– Что-то здесь не так.
– А какое впечатление произвел на тебя епископ Меллори?
– Весьма интересная личность. Но на самом ли деле он
епископ? Свободный покрой одежды, трубка… Да и вообще он производит впечатление
видавшего виды человека, весьма эрудированного, с широким кругозором, человека,
не боящегося отстаивать собственное мнение. Заметила, как он подчеркнул, что не
станет лгать, если противная сторона задаст определенные вопросы, так что мое
дело заключается в том, чтобы не позволить это сделать?
– А что дает тебе основание полагать, что он не епископ?
Мейсон пожал плечами:
– Видишь ли, Делла, епископы обычно не заикаются.
– То есть?
– Епископы – это та категория людей, которым приходится
очень много говорить. Это люди с даром красноречия, ежедневно выступающие перед
аудиторией. Если человек заикается, он вряд ли станет министром – скорее, из
него получится адвокат, – хотя ты сама понимаешь, насколько это
неправдоподобно. Допустим, несмотря на свой недостаток, он все же пробился в
министры, но вот епископом ему никак не стать.
– Я поняла, – сказала Делла. – Ты полагаешь…
Мейсон вновь пожал плечами:
– Этот человек может быть самозванцем, но не исключено, что
он действительно епископ, недавно переживший какой-либо эмоциональный шок.
Помнится, в учебниках по судебной медицине сказано, что одной из причин
заикания у взрослых является неожиданное эмоциональное потрясение.
В голосе Деллы Стрит звучала неприкрытая тревога:
– Послушай, шеф, если ты намерен всерьез отнестись к словам
этого человека и начать процесс против мультимиллионера Браунли, лучше с самого
начала выяснить, в самом ли деле он епископ, а не самозванец. Думаю, это будет
несложно сделать.
Мейсон кивнул:
– Я думаю так же. О'кей, Делла! Позвони-ка в Детективное
агентство Дрейка и попроси Пола как можно быстрее прийти ко мне.
Глава 2
Пол Дрейк скользнул в удобное кресло для клиентов, оперся о
подлокотники и выжидательно уставился на Перри Мейсона слегка выпуклыми
глазами, напоминавшими стеклянные глаза манекенов в универсальных магазинах.
Глаза придавали цветущему лицу Пола бесстрастное выражение. Кончики его губ
приподнимались кверху, и можно было подумать, что он над кем-то посмеивается.
Его внешность была настолько далека от общепринятого представления о
детективах, что иногда давала Полу Дрейку возможность добиваться поразительных
результатов.
Перри Мейсон, шагая взад-вперед по кабинету и засунув
большие пальцы за отвороты пиджака, говорил:
– Ко мне явился для консультации человек, назвавшийся
Уильямом Меллори из Сиднея, епископом англиканской церкви. Это не очень
разговорчивый тип с манерами светского человека, и в то же время можно
предположить, что он очень много времени проводит на воздухе. Понимаешь, что я
имею в виду? Загорелое лицо, кожа, огрубевшая от ветра… Неизвестно, как давно
он появился в наших краях. Он хочет знать, какое наказание грозит человеку,
задавившему в пьяном виде кого-то черт знает где двадцать два года назад.
