Поколебавшись, Викслер сказал:
– Четверых.
– Кто-нибудь из них умер насильственной смертью?
– Нет, сэр.
– Таким образом, это ваша первая встреча с пострадавшим, в
которого выстрелили из револьвера?
– Да, сэр.
– И однако вы под присягой утверждаете, что этот человек был
мертв, хотя вы даже не пытались это проверить?
– Даже если он и не был мертв, то определенно умирал. Кровь
лилась из всех ран.
– Так он умирал, но не был мертв?
– Такое вполне вероятно.
– И, констатируя, что он мертв, вы не обосновываете свое
заявление ни на специальных медицинских знаниях, ни на прошлом опыте обращения
с людьми, умирающими от огнестрельных ран?
– Для этого, я думаю, не надо обладать какими-либо
определенными навыками.
– Вот как? В вашем присутствии хоть один человек умер от
огнестрельной раны?
– Нет, сэр.
– Надеюсь, вы когда-нибудь слышали, что иногда люди,
получившие несколько огнестрельных ран, благополучно выздоравливали и даже не
оставались калеками?
– Да, я слышал о таком.
– Так вы заявите под присягой, что этот человек был мертв?
– Извините, я думал, что он мертв.
– Скажите, как бы вы отнеслись к врачу, который, бросив
один-единственный взгляд на человека, освещенного лишь тусклым светом
автомобильных фар, тут же безапелляционно заявил бы, что этот человек мертв или
умирает, так что ему уже ничем не поможешь?
Викслер молчал, беспомощно глядя на Мейсона.
– Вам бы понравился такой врач?
– Нет, сэр.
– Разумеется, вы ожидали, что вызванный вами врач проверит
пульс пострадавшего, установит с помощью зеркальца, дышит ли он, и тому
подобное?
– Да, сэр.
– Но вы, впервые увидев человека с огнестрельными ранениями,
берете на себя смелость утверждать то, на что опытному врачу, видевшему за свою
практику такие случаи неоднократно, нужно потратить время, производя тщательную
проверку. Вы так уверены в непогрешимости своих выводов?
– Нет, сэр, я в этом совершенно не уверен.
– Иными словами, вы не знаете, действительно ли этот человек
умер?
– Нет, сэр.
– Или умирал?
– Я только могу утверждать, что в него стреляли.
– Хорошо, – согласился Мейсон. – Это единственное, что вам
известно.
– Понимаете, все его лицо и одежда были в крови, вот я и
подумал…
– Только в этом вы и можете присягнуть. Вы слышали звуки
выстрелов, подбежали к машине и увидели окровавленного человека, но не более
того?
– Да, сэр.
– Вы не знаете, умер он или нет?
– Нет, сэр.
– Утверждаете ли вы, что он умирал?
– Нет, сэр.
– Вы даже не можете сказать, каков был характер
огнестрельных ран, то есть были они поверхностными или проникающими, с
повреждением внутренних органов или без?
– Откуда я могу это знать? Ведь я его не осматривал.
– У меня больше нет вопросов к свидетелю, – заявил Мейсон.
– У меня тоже, – после небольшой паузы сказал Шумейкер.
– Следующий свидетель, – распорядился судья Нокс.
Шумейкер вызвал полицейского офицера, который приехал по
вызову Викслера в порт. Последовал подробный рассказ о поисках на всей территории
порта, о том, как вначале не был обнаружен ни автомобиль Браунли, ни его тело.
Затем полицейский подробно остановился на найденных кровавых следах на
асфальте, которые и позволили обнаружить затопленный автомобиль, действительно
оказавшийся машиной Браунли. Особо офицер отметил найденный револьвер 38-го
калибра. Из обшивки сиденья были извлечены две пули, одна из которых не попала
в жертву, а на второй имелись следы крови.
В этот момент судья Нокс заявил, что уже половина первого и
необходимо сделать перерыв до двух.
Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк отправились пообедать в
небольшой ресторанчик, где, как они знали, можно будет занять отдельный
кабинет.
– Ну и каково твое мнение, Пол? – спросил Мейсон, когда они
сделали заказ.
– Насколько я понял, ты намерен акцентировать вопрос о
составе преступления?
– Да, я с самого начала делал ставку именно на это, но не
был уверен в Викслере. Не без основания я опасался, что он заявит, будто
Браунли был, несомненно, мертв. Но сейчас все в порядке. По крайней мере будет
легко добиться отсрочки приговора.
– Ты великолепно провел перекрестный допрос. Викслер был
настолько деморализован, что Шумейкер побоялся задавать ему дополнительные
вопросы.
– Но не останется ли это лишь теоретической защитой? – с
сомнением спросила Делла.
– Ты абсолютно права. Вся моя защита должна быть основана на
букве закона. Ведь много людей село на электрический стул за якобы совершенное
ими убийство на основе одних только косвенных улик. А позднее выяснялось, что
жертва живет и здравствует, и на ее жизнь никто не покушался. Именно это
послужило основанием для внесения некоторых дополнительных статей в закон,
касающийся состава преступления. Основной упор делается на наличие трупа
жертвы. То есть прокуратура должна доказать, что в результате противозаконных
действий Джулии Брэннер наступила смерть Ренуолда Браунли. Как я понимаю,
обвинение намерено было перешагнуть через барьер состава преступления, целиком
и полностью основываясь на заявлении Викслера, что Браунли убит. Фактически они
не в состоянии доказать факт его смерти. И если даже, невзирая на это, будет
оглашено обвинительное заключение, тут-то я их и прихлопну.
– Как же? – поинтересовалась Делла.
– Понимаешь, это какое-то странное преступление. Женщина,
кем бы она ни была, несколько раз стреляет в упор из револьвера, после чего
убегает с места преступления. Свидетели показывают, что уезжает она на своей
машине, причем гонит ее на предельной скорости. Затем кто-то топит машину
Браунли в акватории порта. Этот кто-то определенно не тот человек, который
стрелял в Браунли. Этого не могла сделать женщина в белом плаще, так как
главный свидетель определенно заявляет, что убийца бежала с места преступления,
пытаясь как можно скорее оказаться подальше. Я сомневаюсь, что у нее был
сообщник, прятавшийся неподалеку и позднее хладнокровно покинувший укрытие для
того, чтобы утопить машину. Это весьма маловероятно.
