– Хорошо. Но есть еще несколько условий. Она посмотрела на него ледяным взглядом.
– Конечно, есть.
– Думаю, ты сможешь с ними смириться. Этой осенью в Вашингтоне состоится аукцион.
– Клаидебург, знаю.
– Тогда ты должна знать и то, что одни только ювелирные изделия оцениваются приблизительно более, чем в шесть миллионов.
– Шесть восемьсот, по самым скромным подсчетам.
– По самым скромным, – согласился он и допил шампанское. – Я хочу их взять.
В первое мгновение она вообще ничего не могла сказать.
– Ты сошел с ума, – но возбуждение в глазах выдавало ее. – С таким же успехом можешь войти в Смитсоновский и попробовать сцапать алмаз «Хоуп».
[34]
– Ерунда, – да, он видел, что она у него в руках! Встав, Люк взял бутылку и налил им обоим еще шампанского. – Я уже достаточно много всего узнал. Там есть несколько хитрых устройств, но с ними можно будет справиться.
– Могу себе представить. Да они, наверное, размером с атом.
– Работа есть работа, – процитировал он Макса. – Чем она сложнее, тем больше иллюзия.
– Аукцион будет в октябре. У нас не так много времени.
– Достаточно. Особенно, если ты объявишь на завтрашней пресс-конференции, что опять будешь работать с партнером.
– Какого черта? Зачем мне это надо?
– Потому что мы будем работать вместе, Рокси, на сцене и в жизни, – он взял ее руку и, не обращая внимания на сопротивление, поднял молодую женщину на ноги. – Это нужно исключительно для дела, малышка. Я – вернувшаяся назад загадка. Прибавь к этому программу, которую мы сможем сделать вместе, и ты поймешь: это будет сенсация! И отвлекающий маневр в октябре – мы будем выступать в концерте перед аукционом.
– Ты что, уже записал нас на это выступление?
Он ничего не имел против сарказма, особенно, когда выигрывал.
– Это можешь предоставить мне. Вот и вся ловушка, Рокс: выступления, аукцион, камень. Когда все закончится, у нас обоих будет то, что мы хотим.
– Я знаю, чего хочу, – он все еще держал ее руку. Она могла бы поклясться, что чувствовала силу, стекавшую с его пальцев. Это ощущение и пугало, и возбуждало. – Но вот насчет тебя я не уверена.
– Должна быть уверена, – он смотрел ей прямо в глаза. – Ведь ты всегда была. Я хочу вернуть тебя, Роксана, – он поднес ее оцепеневшие пальцы к губам. – Я долго думал, как получить обратно то, что хочу. Если ты боишься этого, откажись прямо сейчас.
– Я ничего не боюсь, – она выдернула руку и высоко подняла подбородок. – Я в деле, Каллахан. Но когда оно закончится, я щелкну пальцами – вот так! – она щелкнула пальцами перед самым его носом, – и ты исчезнешь. Вот чего я хочу.
Он только засмеялся и, схватив Роксану за плечи, резко привлек к себе для быстрого, но крепкого поцелуя.
– Боже, как же хорошо вернуться! Сбей их с ног на пресс-конференции, Рокси. Скажи, что работаешь над чем-то новеньким. Возбуди их аппетит. А потом я приду к тебе в номер. Мы сможем обсудить детали.
– Нет, – чтобы оттолкнуть его, она уперлась ему в грудь руками. – Я разберусь с прессой, потом приду к тебе. Так что, постарайся, чтобы мой интерес не пропал.
– Это я могу тебе обещать. Я остановился в той же гостинице, что и ты, только этажом ниже. Краска отхлынула от ее щек.
– И давно ты там?
– Приехал за час до твоего представления, – заинтересовавшись ее реакцией, он наклонил голову: – Что тебя так обеспокоило?
– Значит, мне придется повнимательней запирать замки.
Улыбка в его глазах умерла.
– Ни один замок меня не удержит, если я захочу войти, Рокс. Но твое «нет» удержит. Жду тебя примерно в полдень, – и он направился к двери. – Я закажу тебе обед.
– Люк, – не двигаясь, окликнула она его. Об этом она не могла не спросить: – Ты уже видел Лили? – но он только покачал головой, и баррикады, которые она воздвигла между ним и своим сердцем, пошатнулись. – Я позову ее для тебя, если хочешь.
– Не могу, – за всю свою жизнь он любил только двух женщин. Встретиться с обеими в один и тот же вечер было больше, чем он мог выдержать. – Я поговорю с ней завтра.
И он быстро ушел, не сказав больше ни слова. Роксана не знала, сколько она просидела, глядя на закрывшуюся за ним дверь. Она не могла разобраться в собственных чувствах. Ее жизнь перевернулась с ног на голову, когда он ее бросил. Она не думала, что теперь, после его возвращения, что-нибудь наладится. Но в любом случае, все изменится, повернется иначе. Только теперь она будет решать, под каким углом и на сколько градусов.
Она устала. Устала до полусмерти. Даже переодеться из сценического костюма в обычную одежду сейчас казалось ей выше ее сил. Ее пальцы замерли на молнии джинсов, когда послышался стук в дверь.
Если бы он вернулся, то она… Но нет, фыркнув, подумала Роксана, – Люк не стал бы опускаться до стука в дверь.
– Да, кто там?
– Это я, солнышко, – блестя глазами Лили просунула голову в дверь. Но возбуждение уменьшилось, когда она оглядела комнату и не обнаружила в ней никого, кроме Роксаны. – Мышка сказал мне… Я ждала так долго, сколько смогла, – она вошла и заметила на полу лужу и разбросанные розы. – Он здесь! – на ее лице вновь сияла улыбка. – Я с трудом могу в это поверить. Где он был? С ним все в порядке? Где он сейчас?
– Не знаю, где он был, – Роксана схватила сумочку и стала перебирать ее содержимое, чтобы чем-нибудь занять руки. – Кажется, у него все в порядке, и я даже не представляю, где он сейчас.
– Но… но… он не уехал опять?
– Нет, не уехал. Он в городе и остановился в той же гостинице, что и мы. Может быть, мы обсудим с ним одно общее дело.
– Дело? – Лили со смехом обняла Роксану и прижала к себе. – Думаю, что как раз о делах вам надо говорить в последнюю очередь. Не могу дождаться, чтобы его увидеть. Это как чудо!
– Скорее, как стихийное бедствие, – пробормотала Роксана.
– Теперь, Рокси, я уверена, что он должен все объяснить.
– Я отказалась его выслушать, – она отошла, стараясь не обижаться на Лили за ее готовность так легко простить Люка. – Мне все равно, почему он уехал, или где он был. Эта часть моей жизни закончилась.
– Рокси…
– Я серьезно, Лили. Если хочешь заколоть откормленного барашка и устроить пир по поводу его возвращения – пожалуйста, ты можешь это сделать. Только не думай, что я буду на этом празднике, – она присела, чтобы собрать раздавленные розы и выбросить их в корзинку для мусора. – Возможно, мы временно поработаем вместе. Но это все. Между нами больше нет и не будет ничего личного. Так я хочу.
