– Люк, – произнес он после долгого молчания, – Люк, – повторил он.
– Да. Он хочет тебя видеть. Не будешь против, если я приведу его к тебе?
– А он уже вылез из того ящика? – лицо Макса задергалось. Шарики рассыпались по полу. Голос его стал громким, гневным и настойчивым.
– Он вылез?
– Да, – Роксана взяла отца за неугомонные руки. – У него все в порядке. Я скоро его увижу. Хочешь, приведу его к тебе?
– Только не во время моих занятий, – голос Макса срывался. – Мне надо заниматься. Как я смогу делать все правильно, если не буду заниматься?
– Ладно, папа, – чтобы успокоить его, Роксана собрала шарики и положила их на стол в пределах досягаемости Макса.
– Я хочу его видеть, – пробормотал Макс. – Я хочу видеть его, когда он вылезет из ящика.
– Я приведу его. – Она снова поцеловала его, но Макс уже брал в руки шарики.
* * *
Когда Роксана спустилась по лестнице, план уже созрел в ее голове. Люк вернулся, и это факт, который она не может игнорировать, как и узы, связывающие его с Максом. Но это не означало, что, разрешив это посещение, она не будет смотреть на него как ястреб на добычу. Любое дело требует особого подхода. Точно так же это касалось Люка. Она собиралась вновь работать с ним, потому что ее это устраивало, потому что его предложение заинтересовало ее, а также потому, что, несмотря на все происшедшее с ним за эти пять лет, никто не мог с ним сравниться. Ни на сцене, ни у самого хитроумного сейфа.
Сие означало, что она использует его в своих целях, возьмет все, что ей причитается, и удалится.
Есть еще, правда, Натаниель.
Нагнувшись на предпоследней ступеньке лестницы, Роксана подобрала игрушечный автомобиль «Феррари» и положила его в карман, но не выпускала его из руки, думая о ребенке, чьи пальцы запускали эту машинку в гонке по ковру и возили ее по каменистым тропинкам двора. Ребенке, который сейчас, утром, находясь в детском саду, наслаждался общением с друзьями. Могла ли она забыть о связи Люка с ребенком, о существовании которого он ничего не знает? Неужели ей теперь жить с этой иллюзией до самой смерти?
Должно пройти время, заверила она себя, направляясь на кухню. Ей нужно время.
Душа ее ничуть не успокоилась, когда она увидела Люка сидящим, как и раньше, за кухонным столом. Он выглядел там вполне на своем месте, с чашкой кофе в одной руке и куском пирога – в другой.
Леклерк смеялся. Он явно был рад возвращению блудного сына. Он явно был готов все простить и забыть. Роксана, увидев его, готова была сделать то же самое.
– Хороший фокус, Каллахан. Ты что, через трещину в стене пробрался?
Он ласково улыбнулся, увидев ее.
– Из пяти вещей, по которым я больше всего скучал, была кухня Леклерка.
– Этот парень всегда был прожорлив. Садись, девочка. Я сейчас сделаю тебе кофе.
– Спасибо, не надо, – произнесла она холодным тоном и почувствовала дрожь, когда Леклерк отвел от нее взгляд. Проклятье, что они, хотели, чтобы она с духовым оркестром пришла? – Если ты уже позавтракал, мы можем приступить к работе.
– Я готов, – он встал, прихватив еще один пирожок из стоящей на столе корзиночки. – Возьму один на дорожку. – Он бросил взгляд на Леклерка и вышел в распахнутую Роксаной дверь.
– Он все еще занимается садоводством в одиночку? – спросил Люк, когда они шли по усаженному цветами двору.
– Иногда он разрешает.. – она хотела сказать, Нату, – кому-нибудь из нас помочь. Все равно он никого не подпускает к розам.
– Он почти не состарился. Я боялся… – он прервался, взяв Роксану за руку, в тот момент, когда она потянулась к ручке двери в кабинет. – Может быть, тебе это непонятно, но я боялся, что все изменилось. Но когда я сидел сейчас там, на кухне, я понял, что все осталось на своих местах. Запахи, звуки, вся атмосфера, ничто не изменилось.
– Тем легче для тебя.
Ему захотелось сказать ей что-нибудь резкое в ответ на столь ядовитое замечание.
– Не совсем. Ты изменилась. Рокс.
– Я? – Она повернулась. Он стоял ближе к ней, чем ей хотелось, однако она не собиралась ни отпрянуть, ни прильнуть к нему. Она стояла прямо и прохладно улыбалась.
– В былые времена я мог все узнать по выражению твоего лица, – прошептал он. – Но ты выдернула штепсель. У тебя тот же облик, тот же запах, тот же голос. Представляю себе, если бы я затащил тебя в постель, ты испытала бы те же чувства; но ты выдернула этот маленький штепсель, – не отрывая от нее глаз, он провел рукой по ее лицу. – Другая женщина взяла верх над той, которую я запомнил. Какая из них ты, Рокси?
– Я именно такая, какой хочу быть, – она повернула ручку и открыла дверь. – Я такая, какой сама себя сделала. Она ударила рукой по выключателю. Перед взором Люка предстала залитая светом большая комната с разноцветными ящиками, длинными столами и всяческими приспособлениями для показа фокусов. – Ты ведь видел шоу. Так что ты теперь имеешь представление о том, как я сейчас работаю. В основе моего стиля – элегантность с элементами блеска, все должно выполняться изящно и плавно.
– Да, очень симпатично, – Люк впился зубами в пирожок, разбрасывая сахарную пудру, – хотя и есть, по-моему, излишняя женственность.
– Правда? – она подняла бровь и взяла серебряный кинжал с рукояткой, отделанной драгоценными камнями, который использовала в фокусах. – Тебе, наверное, больше нравится ходить по сцене, бить себя в грудь и играть мускулами.
– Я думаю, мы найдем золотую середину. Прислонившись бедром к столу, Роксана постучала лезвием ножа по ладони.
– По-моему, мы не совсем друг друга поняли, Каллахан. Шоу показываю я. Я вполне могу разрешить тебе устроить свое возвращение в одном из номеров, но за постановку отвечаю и буду отвечать я.
– Мое возвращение, – он провел языком по зубам. – В одном ты права, крошка. У нас с тобой недопонимание. Бывшие могут возвращаться с блеском. В Европе на меня смотрели разинув рот.
– Приятно, что так много народу в этих деревеньках ходит на третьеразрядные представления. Глаза его сощурились и засверкали.
– Положи-ка этот нож и повтори то, что ты сейчас сказала.
Она улыбнулась и провела кончиком пальца по острию ножа.
– Значит так, я вижу нас двоих в представлении типа «только сегодня вечером». Рекламы будет достаточно, чтобы распродать все билеты. «Единственный волшебный вечер с Роксаной Нувель», – она взмахнула копной своих волос – «с участием Каллахана».
– По крайней мере, твое эго не изменилось. Я согласен, Роксана, – он приблизился к ней. – Ты хочешь быть гвоздем программы. Что ж, я буду джентльменом. Но на афише будет написано: «Нувель и Каллахан».
Она повела плечом.
– Это надо обсудить.
