– Я должен проверить.
– Но, месье Форденер, аукцион еще не кончился.
– Oui, но я всегда проверяю то, что покупаю. С вашего позволения я посмотрю кольцо.
Пока Люк стоял у стола, держа кольцо на свету, аукционер, прокашлявшись, продолжил объявление номеров.
– Минуточку! – голос Люка рассек воздух подобно хлысту. Глаза за протертыми очками были холодными как лед. – Это подделка. Это… возмутительно!
– Месье, – аукционист поправил галстук. В рядах тем временем начались движение, шепот. – Клайдбургская коллекция одна из лучших в мире. Я уверен, что вы…
– Я уверен, – сухо кивнул Люк, держа в руке лупу ювелира, – Это… это стекло. Вот посмотрите, – он поднес кольцо прямо к глазам аукциониста, – посмотрите, посмотрите! Убедитесь сами, – настаивал он, предлагая лупу. – Пузырьки, прожилки, полосы.
– Но… но…
– А еще вот это, – Люк вытащил алюминиевый карандаш.
Посетители, сведущие в драгоценностях, знали, что с помощью такого карандаша легко отличить подлинные камни от поддельных.
Люк провел ручкой по камню, затем поднял его, демонстрируя блестящую, серебристую линию.
– Да вас арестовать надо. Вас сегодня же посадят в тюрьму, я об этом позабочусь. Вы что, думаете, что можете обмануть Форденера?
– Нет-нет, месье. Я не понимаю.
– Зато Форденер понимает, – он вскинул голову, показал на присутствующих. – Nous somine trampes.
[37]
Последовал хаос. Роксана рискнула обменяться с Люком взглядами.
Твой выход, подумала она, занавес поднимается – начинается последнее действие.
34
– В газетах только об этом и пишут, – Роксана вонзилась зубами в булочку, просматривая заголовки.
– Самый крупный скандал в Вашингтоне после Олли Норта.
– Да, пожалуй, этот покрупней будет, – заявил Люк, наливая кофе. – Народ привык ко всяким уверткам и лжи в правительстве. А тут похищение драгоценностей. Причем, я бы сказал, потрясающее. Тут и любовный роман, и магия. И алчность.
«Власти недоумевают, – прочитала Роксана и, усмехнувшись, взглянула на Люка. – Они проверяют каждый камень. На помощь призваны ведущие специалисты по минералогии. Разумеется, когда галерея приобретала коллекцию, были проведены все необходимые исследования. Использовались полярископы, дихроскопы, йодистый метилен и бензоловая ванна, рентгеновские лучи».
– Ну теперь-то ты довольна?
– Ну что ж, не зря я четыре года чему-то училась, – отложив в сторону газету, она потянулась. Она все еще была в халате, под которым не было ничего. Как приятно было предаться безделью, побывать на крохотном островке спокойствия перед очередным потрясением.
Оторвавшись от читки, Люк увидел, как халат сместился на ее теле, открыв возбуждающий кусочек белой как слоновая кость кожи.
– Почему бы нам не дозавтракать в постели? Все еще потягиваясь, Роксана улыбнулась.
– Звучит…
– Мама! – Нат ракетой пронесся по ковру. – Получилось! Я завязал ботинок, – держась одной за стол, он положил обутую в кроссовку ногу ей на колени. – Сам.
– Невероятно. Не парень, а вундеркинд, – она посмотрела на уже почти развязавшийся шнурок. – Сегодня просто праздник.
– Дай-ка я тоже взгляну. – Люк схватил Ната за пояс и посадил к себе на колени. – Ладно, давай признавайся. Кто тебе помог?
– Никто, – вытаращив глаза, Нат уставился на отца. Люк тем временем затянул шнурок, чтобы он больше не развязывался. – Клянусь Богом.
– Я считаю, что ты уже совсем взрослый. Кофе хочешь?
Нат поморщился.
– Не-а. Он противный.
– А что же тогда ты будешь пить? – Люк покачал сына на колене. – Знаешь, Рокс, мне кажется, что если ребенок умеет завязывать шнурки, то он наверняка сможет и ухаживать за собакой.
– Каллахан, – прошипела Роксана, одновременно с воодушевленным возгласом Ната.
– А кормить его будешь ты, приятель?
– Конечно, я, – глаза Ната светились искренностью и добротой. Он кивнул. – Каждый день. А еще я буду учить его сидеть и давать лапу. А еще, мама, – вдохновение снизошло на малыша, – научу его приносить тебе тапочки.
– Да уж, конечно, после того, как он их изжует, – она не была достаточно жесткой, чтобы устоять при виде двух пар игривых голубых глаз и заговорщицких улыбок. – Я не хочу у себя в доме какого-нибудь чистопородного капризулю.
– А нам нужна большая страшная дворняга. Правда, Нат?
– Ага. Большая страшная дворняга, – он обнял Люка за шею и умоляюще посмотрел на мать. Это был его прием. В конце концов, артистизм был у него в крови. – Папа говорит, в приемнике много бедных бездомных щенков. Они там как в тюрьме.
– Спокойно, Каллахан, спокойно, – с придыханием произнесла Роксана. – Как я понимаю, ты полагаешь, что нам надо пойти и взять одного.
– Это было бы гуманно, Рокс. Правда, Нат?
– Правда.
– Ладно, посмотрим, – начала было она, но Нат уже соскочил с колен отца и крепко обнял ее. – Наехали вы на меня, – она мечтательно взглянула на Люка поверх натовой головы. – Придется мне привыкать.
– Пойду Элис расскажу, – Нат метнулся и тут же встал как вкопанный. – Спасибо, папа, – он улыбнулся, обернувшись. – Спасибо тебе огромное.
Люк не мог сдержать улыбку, но решил, что благоразумнее было бы изобразить внезапный интерес к завтраку.
– Испортишь его. Он пожал плечами.
– Ну и что? Четыре года бывают только раз в жизни. Да и потом просто хорошо быть с ним.
Она встала, подошла к нему и села к нему на колени.
– Да, это хорошо. Это прекрасно, – проворковала она и прижалась к нему. – Ну все, надо одеваться. У нас еще много работы.
– Жаль, что мы не можем провести этот день с Натом. Побыть втроем.
– Будут другие дни. Будет еще много дней, когда все это закончится, – она улыбнулась и, сомкнув руки вокруг его шеи, откинулась назад. – Очень бы мне хотелось увидеть, что сейчас делает Танненбаум.
– Ну, он ветеран, – Люк поцеловал ее в нос. – В течение часа позвоним.
– Но до чего жаль, что я не вижу его в работе. Такое ведь только раз в жизни увидишь.
Харви Танненбаум действительно был ветераном. Более двух третей его шестидесятивосьмилетнего земного существования прошли в купле-продаже краденого, причем работал он только со «сливками» общества. Максимилиан Нувель в глазах Харви относился к «сливкам сливок». Предложение Роксаны вытащить его из четырехлетнего пребывания не у дел, чтобы он сыграл маленькую, но решающую роль в хитроумной афере, сначала ошарашило его, но затем заинтересовало.
