Он отказывался ходить на разъяснительные беседы, а если иногда родителям и удавалось затащить его к психиатру, то он просто угрюмо сидел и слушал, не вымолвив ни слова. Сэму было шестнадцать, когда мать ответила отказом на его просьбу покататься на ее машине. Сэм же ответил ударом, рассек ей губу и посадил фингал под глазом. Затем молча взял ключи от машины, вышел из дома и уехал.
Он оставил машину у границы со штатом Пенсильвания. Домой он так и не вернулся.
Сэм никогда не думал о своих родителях. В его памяти никогда не всплывали рождественские праздники, дни рождения, поездки к океану. Все эти события для него ровным счетом ничего не значили, а посему их словно и не было. Семья Нувель давала ему деньги на карманные рэсходы, обеспечивала блестящее прикрытие и предоставляла время, чтобы спланировать очередной вираж. Так как он мог пользоваться ими, он презирал их в той же мере, в какой презирал и скромную семейную пару, даровавшую ему жизнь. По причинам, которые сам не понимал и не пытался понять, Сэм больше всех ненавидел Люка. Чувствуя, что Роксана по-детски влюблена в Люка, Сэм решил переманить ее к себе.
Кроме того, он считал Роксану самым слабым звеном в цепи.
Он стал уделять ей время и внимание, выслушивал ее идеи, нахваливал ее мастерство. Источая лесть, Сэм уговорил ее показать несколько фокусов. Он постепенно завоевывал ее доверие и привязанность к себе.
Он нисколечко не сомневался в ее преданности и к концу второго месяца своего пребывания в Новом Орлеане решил пустить эту преданность в ход.
Сэм часто выходил встречать ее по дороге домой из школы, чем завоевал расположение как Макса, так и Лили. Зима тогда была промозглой и влажной. Прохожие едва ли не бежали по улицам, торопясь поскорее окунуться в уют домашнего очага. Заметить в этом людском потоке Роксану не составляло большого труда. Она медленно прогуливалась по тротуару, укрываясь от моросящего дождичка под навесом сплошного ряда балконов второго этажа и рассматривая витрины. Многие продавцы хорошо знали ее и тепло приветствовали, когда она заглядывала в какой-нибудь из магазинчиков.
С почтением и восхищением она дотрагивалась рукой до выставленного товара, нередко задавая продавцам вопросы и стараясь запомнить ответы.
Она была на расстоянии двух домов, когда Сэм увидел ее. Яркие волосы и темно-синяя куртка светились в полумраке дня. Он уже настроился на определенный лад и когда подходил к Роксане, был в превосходном настроении.
– Привет, Рокс, как было в школе?
– Нормально. – Роксана улыбнулась, взглянув на него снизу вверх. Она стала уже достаточно взрослой, чтобы почувствовать себя польщенной вниманием со стороны девятнадцатилетнего мужчины. Сердце внутри ее упорно не желающей развиваться груди забилось чаще.
Один из магазинчиков на Королевской улице торговал не столько драгоценностями, сколько разным ненужным хламом. Было там, правда, несколько интересных вещей, в большинстве своем недорогих. Хозяйка закупала товар партиями и пополняла свою прибыль гаданием на картах и по руке. Сэм заприметил этот магазинчик, потому что хозяйка обычно работала одна, а Роксана часто заходила туда на гадание.
– Хочешь на картах погадать? – он улыбнулся. – Может, как раз узнаешь, как ты написала контрольную?
– Никогда про такую ерунду не спрашиваю.
– Можешь спросить о своем парне. – Сэм посмотрел на Роксану так, что ее сердце запрыгало и, не дожидаясь, пока она пройдет мимо магазинчика, распахнул дверь. – А может, она скажет, когда ты выйдешь замуж.
Роксана опустила глаза.
– Ты ведь не веришь картам.
– Посмотрим, что она тебе скажет. Может, и поверю. Мадам Д'Амур восседала за прилавком. У нее было острое, густо нарумяненное лицо с огромными карими глазами. На голове красовался один из ее многочисленных тюрбанов, на сей раз лилового цвета. Из-под него выглядывали несколько выкрашенных в иссиня-черный цвет волосков. Тяжелые серьги из горного хрусталя ниспадали на плечи, одетые в лиловый кафтан. Вокруг шеи извивались несколько серебряных цепочек. На запястьях обеих рук звенели браслеты. Ей было за шестьдесят. По ее словам, в роду у нее были цыгане. Возможно, это и соответствовало истине, но, каким бы ни было ее происхождение, Роксана получала удовольствие от общения с ней.
Зазвенел дверной колокольчик, она посмотрела на вошедших и улыбнулась. Игральные карты с яркими картинками были разложены на прилавке в форме кельтского креста.
– Я так и думала, что моя маленькая подружка должна ко мне сегодня зайти.
Роксана подошла поближе, чтобы рассмотреть карты. В магазинчике было довольно жарко, но она не обратила внимания на это обстоятельство. Курения, возжигаемые Мадам, а также духи, которыми она себя баловала, всегда источали восхитительный аромат.
– Ты пришла покупать, – спросила она, – или счастья поискать?
– У вас есть время погадать?
– Для тебя, моя дорогая, у меня всегда найдется время. Может, выпьем горячего шоколада, да? – Она бросила взгляда на Сэма и ее улыбка стала таять. Было в этом парне что-то, что ей не понравилось, несмотря на открытую, дружелюбную улыбку и красивые глаза. – А вы? У вас есть, о чем спросить карты?
– Да нет, у меня все нормально, – ответил он, застенчиво улыбнувшись. – Меня это малость пугает. Ладно, Рокс, побудешь здесь, а я схожу в аптеку, мне там надо кое-что прихватить. Дома встретимся.
– О'кей, – Мадам собрала карты и встала. Роксана направилась к занавеске, отделявшей торговое помещение от задней комнаты. – Скажи папе, что я скоро буду.
– Ладно. Ну, пока. – Он двинулся к двери. Но, услышав шорох закрывшейся занавески, остановился. Дружелюбной улыбки как не бывало. Он специально открыл входную дверь, чтобы зазвенели колокольчики, после чего захлопнул ее. Быстро обогнув столы, забитые как барахлом, так и драгоценностями, Сэм подошел к прилавку. Под ним находился расписной портсигар, в котором мадам хранила выручку дня. Улов был невелик – торговля шла вяло в дождливые зимние дни, однако Сэм взял все до последней монетки. Засунув купюры и мелочь в карман, осмотрелся, нет ли здесь еще чего стоящего. Ему, конечно, хотелось бы побить здесь стекла и сервизы, но тогда возник бы повод предъявить ему обвинение. Вместо этого он заполнил карманы медными безделушками и, аккуратно придерживая колокольчики, открыл дверь, выскользнул наружу и тихо, медленно закрыл ее за собой.
За следующую неделю Сэм «взял» еще четыре магазина в квартале. При этом он использовал Роксану. Они заходили вдвоем в магазин, и Сэм ждал, пока Роксана, известное лицо в округе, займет внимание продавца. Затем он набивал карманы всем, что плохо лежало, будь то ценная французская шкатулка или дешевая сувенирная пепельница. Еще один раз ему посчастливилось обчистить кассу, пока Роксану водили смотреть на только что привезенную из Парижа фарфоровую статуэтку.
Сэма не интересовала стоимость добычи. Самое большое удовольствие он получал от сознания того, что наивная доверчивая Роксана стала его непреднамеренным партнером. Никто бы не стал обвинять милашку – дочку Максимилиана Нувеля в краже бижутерии. Пока она была с Сэмом, он мог набивать карманы сколько было угодно его ледяной душе.
