Люк подался вперед, глаза его блестели.
– И сделал бы из меня шлюху.
– У тебя и крыша была над головой, и жратва в пузе, – Кобб пожал плечами и отхлебнул еще. – Я только хотел, чтобы ты за это заплатил.
Ему в голову даже и мысль не приходила о том, что он может бояться Люка. Памяти его, впрочем, хватило на то, чтобы вспомнить, как он затравливал парня ударами ремня, которые наносил со всего размаху. – Но теперь ведь это все позади, да? Ты, теперь, мать твою, знаменитость. Я тут чуть не упал вместе с джином, когда тебя по телевизору увидел, – он засопел в стакан. – Бог ты мой, фокусы он показывает. Волшебной палочкой научился размахивать. Скажешь нет, Люк? – Он расхохотался своей собственной шутке и смеялся до тех пор, пока слезы не показались на глазах. – Вы вместе с этим стариком хороший на этом деле куш сорвали.
Хохот сменился кашлем. Люк схватил его за ворот. Их лица сблизились, и Люк почувствовал запах виски, который вдел изо рта Кобба, перекрывая все прочие запахи этого пропитанного алкоголем и прокуренного бара.
– Что тебе нужно? – чеканя каждое слово, повторил он.
– Хочешь меня взять, парень? – всегда готовый к потасовке, Кобб схватил Люка за запястья своими мясистыми пальцами. Его удивила сила, которую он ими почувствовал, однако ни на секунду не усомнился в собственном превосходстве. – Хочешь со мной пободаться?
Люку хотелось сцепиться с ним, хотелось настолько сильно, что все его тело задрожало от этого желания, словно от желания заниматься сексом. И все же где-то в глубине души он был все тем же маленьким забитым мальчиком, который хорошо помнит, как ремень со свистом полосует нежную кожу. – Я не хочу быть наравне с тобой.
– У нас свободная страна, – Коббу хватило разума, чтобы понять: стычка не даст ему того, за чем пришел. Поэтому он отпрянул и заказал еще виски. – Беда только в том, что за все, черт возьми, надо платить. А ты ведь хорошие деньги делаешь на своих фокусах.
– Ах вот что тебе нужно, – Люк хотел было засмеяться, но отвращение встало колом в его голове. – Хочешь, чтобы я давал тебе деньги? – Я же тебя растил, разве нет? Я заменил тебе отца.
Тут Люк рассмеялся. Кобб так громко изливал свой гнев, что сидящие за соседними столиками люди с опаской посмотрели на него.
– Отвали! – но прежде, чем Люк успел встать, Кобб схватил его за рукав.
– Я могу устроить тебе неприятности, да и этому старику, с которым ты связан. Позвонить кое-каким репортерам – вот и все, что мне для этого нужно. А как ты думаешь, что скажут телепродюсеры, когда прочтут о тебе? Каллахан, как ты теперь зовешься? Просто Каллахан. Циркач и проститутка для мужчин.
– Это ложь!
Он побледнел, и Кобб это заметил. Нахлынули воспоминания. Перед глазами вновь оказались те жирные цепкие руки, капельки пота на лице, тяжелое дыхание. – Я не дал ему дотронуться до себя.
– Ты не знаешь, что случилось после того, как я исколотил тебя до беспамятства, – Кобб охотно приступил к обманному маневру. Он с радостью увидел страх, сомнение, отвращение в глазах Люка. – Как бы то ни было, люди заинтересуются. Им нравится эта красоточка, с которой ты путаешься. Думаешь, она даст тебе окунать конец, если узнает, что ты в двенадцать лет с голубыми трахался, – он ухмыльнулся, в глазах его застыла ненависть. – Неважно, парень, ложь это или истина Господня, если это напечатано.
– Я убью тебя, – голос Люка срывался от тошноты. На лбу выступили жемчужинки пота.
– Не бойся, плати мне и все, – уверенный в том, что он хозяин положения, .Кобб извлек из пачки очередную. сигарету. – Мне много не надо. Пару тысяч для начала, – он выдохнул дым на Люка. – Начиная с завтрашнего дня. А потом я тебе буду чиркать строчку-другую насчет того, сколько мне нужно и куда посылать. Иначе… пойду к прессе. Мне придется рассказать им, как ты продавал себя извращенцам, как ты бросил свою бедную, убитую горем мать, как спутался с этим Нувелем. Кажется, он нарушил какой-то там закон, а то и два закона, предоставив укрытие беглецу. Да и потом все вполне может выглядеть так, что он и использовал тебя соответствующим образом. Понимаешь? – Он снова улыбнулся, радуясь омерзению на лице Люка. – И люди с моей помощью будут спрашивать, а не получал ли он бесплатно то, что ты продавал другим.
– Не втягивай сюда Макса.
– С удовольствием, – Кобб, поняв, что сейчас ему пойдут навстречу, раскинул руки. – Ты приносишь мне две тысячи завтра вечером сюда же. Проявишь добросовестность. А там уже я сам позабочусь. А если не придешь, то я буду вынужден позвонить в газету «Нэшнл инкуайрер»-Не думаю, что маленькие девочки и мальчики, их мамы и папы будут любить фокусника с наклонностями извращенца. Нет, не будут, – он сделал еще одну затяжку. – Не представляю себе, как ты будешь в очередной раз выступать перед английской королевой после того как тебя обвинят в мужеложстве. Так это у анличашек называется. Мужеложство. – Кобб опять усмехнулся и встал. – Завтра вечером. Буду ждать.
Люк сидел на месте, пытаясь хотя бы отдышаться. Ложь, мерзкая ложь. Он ведь может доказать. Его рука Дрожала, пока он тянулся за стаканом. Никто не поверит в то, что Макс…
Его тошнило. Он закрыл глаза тыльной стороной ладони.
Кобб был прав, если такое попадет в печать, и люди начнут интересоваться, шептаться, ничто уже не будет иметь значения. Появится пятно. Это будет позор и ужас. Если сам он все это вытерпит, то с мыслью о том, что сюда будут примешаны Макс или Лили, смириться не мог никак. А Роксана! Боже мой, Роксана. Он зажмурился и допил виски, затем заказал еще один стакан, вознамерившись напиться до потери сознания.
Она ждала его. Роксана вошла в дом и незамеченной проскользнула в свою комнату. Долгое сидение в горячей ванне сняло почти всю физическую боль и лишь отчасти – душевную. Затем она расположилась на балконе и принялась ждать.
Сквозь изморось и туман она увидела его. Ноги заплетались, он спотыкался на каждом шагу, останавливался, опять начинал идти с характерной для пьяного повышенной осторожностью. Ее беспокойство и смятение сменились неистовой яростью.
Выходит, он оставил ее под дождем, издерганную до предела, и отправился на поиски бутылки, а то и нескольких бутылок, судя по его виду. Роксана встала с кресла, крепко, как солдат перед боем, завязала пояс своего халата и побежала вниз, чтобы перехватить Люка у входа в дом.
– Дурак!
Он зашатался и, глупо улыбаясь, попытался удержать равновесие на пошедшей под откос дорожке.
– Ты что это, красотка, делаешь под дождем? П-простудисся, – он неуверенно шагнул ей навстречу. – И-Исус Христос, а ты ничего, Рокси. Я от тебя балдею.
– Это видно.
Комплимента не получилось, ибо он был выражен почти нечленораздельно. Она схватила его за руку, боясь, что он вот-вот упадет.
– Ничего, утром за все расплатишься.
– Зав-тра в-вечером, – промямлил он, мотая головой. – П-платить буду завтра в-вечером.
