После той стычки мужчина стал вести себя ещё более отстранёно. Игнорировал меня и практически не являлся на мой зов. Конечно, я могла бы и настоять, но видеть мне его тоже не хотелось.
Звала я Вейнера много раз. И я знаю, что он меня слышит! Но, наверное, явится или к вечеру, или вообще завтра утром. Уж точно не сейчас. Специально так делает, чтобы я помучилась. Ему ведь плевать на моё состояние с высокой башни.
Каз-зёл!
Короче говоря, когда «сушёная вобла»… пардон, служанка, похожая на эту самую воблу, внесла скудный завтрак, она была встречена не привычной уже для неё женщиной, что сидит за книгами с утра до ночи, а злющей фурией.
— Поднос скорее ставь на стол, а сама беги к хозяину, скажи, пусть явится. Мне нужна его помощь, — приказала, не заботясь о том, что подумает «вобла», которая привычно поджала свои тонкие губы, сверкнула на меня злющими глазами и отчеканила:
— Я не посыльная. Зовите лэрда сами.
Так бы и стукнула противную тётку!
— Не доложишь лэрду, что он мне срочно нужен — голову тебе откушу, поняла? — прорычала, морщась от резких болей сразу во всём теле. — Прямо сейчас нужен! Скажи, что леди Нуар кровью истекает!
Тётка высокомерно оглядела меня и приподняла одну бровь, мол, чё гонишь?
Я сорвала с ширмы полотенце и бросила к её ногам.
Полотенце было пропитано моей кровью.
— Ладно, — снизошла служанка до моей проблемы, скривясь при этом, словно противное что увидела.
Продолжая выражать всем своим видом презрение и недовольство, тётка со стуком поставила поднос на стол и посуда весело звякнула. Я поморщилась, так как обычные звуки сейчас воспринимались во стократ громче.
«Вобла» нарочито медленно вышла из моей комнаты, обойдя при этом полотенце по широкой дуге, и скрылась за дверью.
Надеюсь, она доложит магу, что я его звала.
Я же выпила чашку крепкого чаю, полностью проигнорировав невкусный завтрак.
Сейчас бы не отказалась от любимого аспирина.
И тут же в голове возникло знание, которым ранее точно не владела (спасибо книгам и зелью): «Если заварить ивовую кору, и выпить полученный настой, то головная боль забудется как ночной кошмар».
Тот случай, когда ты не обладаешь магическими способностями и мага поблизости нет.
Вот Вейнер точно может избавить меня от всех видов боли.
«Ага, умертвит и не поморщится», — съязвил внутренний голос.
И тут же сама себе ответила: «Не-е-эт, не умертвит. Я ему для чего-то нужна».
Однако, как бы я не костерила лэрда Вейнера, мне стоит сказать ему спасибо.
Ведь теперь я похожа на ходячую энциклопедию познаний о травах, магии, истории, артефактах, мироустройстве, и других местных наук.
Ещё я не отказалась от плана сделать Вейнера своим инициатором. Лучше пусть он будет моим покровителем, наставником, чем врагом.
— Но почему, почему мы не можем жить дружно? — прошептала вслух, глядя на пустую чашку в руке. — Нам ведь не нужно обожать друг друга…
Но тут же в памяти всплыла некрасивая сцена с требованием лэрда немедленно раздеться.
Привык он к власти и непоколебимому исполнению приказов.
А мне на Земле до чёртиков надоели приказы самодуров. Надоело слушать претензии и истерики. Работа в службе поддержки клиентов не для слабаков.
Мне очень хочется верить, что лэрд Вейнер не такой уж и гад. Всё же он спас меня от смерти и когда узнал, что я не та Эвелина — не прогнал, не убил и много ещё чего «не».
Нет, понятно, что он преследует свою выгоду, но всё же, всё же…
Хотя кажется, он с удовольствием выпустил бы мне кишки.
Я вернулась в постель, удобно устроилась на мягких подушках, стараясь отгородиться от болей в голове, животе и вообще везде.
Закрыла глаза и подумала, что зря не читала Макиавелли, с Вейнером мне пригодились бы навыки манипулирования и плетения интриг.
Размышляя, как докатилась до жизни такой, явился, наконец, великий и ужасный.
* * *
— Эвелина, в чём дело? — поинтересовался лэрд таким тоном, будто я его уже задолбала своими вопросами.
Приоткрыла один глаз и, копируя его тон, будто и он меня тоже задолбал и произнесла:
— Действие зелья прошло. Теперь начались последствия — всё болит, будто у меня из внутренностей и мозга фарш делается. Очень больно и противно.
— Пройдёт, — невозмутимо ответил мужчина.
И ни капли сочувствия! Вот же черствый пень!
— Магия всегда берёт плату. Чем сильнее заклинание, чем больше магии, тем больше приходится платить. И хорошо, если плата — боль.
Вздохнула и выдохнула. Добавив стона, сказала:
— Я всё понимаю, но к этим недомоганиям добавилось ещё кое-что, не связанное с магией.
— Что ещё? — закатил он глаза.
— У меня начались месячные, — сказала невозмутимо. — И у меня они всегда очень болезненные. Плюс, у меня элементарно нет ни прокладок, ни тампонов. Это ужасно неудобно.
Лэрд тут же прекратил изображать непоколебимую статую и с укором посмотрел мне в глаза.
— Эвелина, подобные вещи не стоит сообщать мужчине. Ты должна стыдиться говорить со мной о своих… делах, — и столько упрёка в голосе, что его на хлеб намазать можно вместо масла.
— Да-а-а? — протянула ядовито и приподнялась на локтях. — Ну так обеспечьте меня обезболивающими, средствами гигиены и я не стану сообщать вам о «своих делах»!
У Вейнера глаз дёрнулся.
Ишь, нашёлся тут ригорист! Сам недавно с меня одежду как бешеный срывал и на обнажённую глядел, ещё осмелился о моей невинности заикнуться, а тут посмотрите-ка, о стыде заговорил и о морали вспомнил!
Рухнула обратно на подушки и изобразила скорую смерть.
Мужчина поджал губы, и сложила руки на груди.
Но потом я вспомнила о своём плане, мои губы разъехались в акульей улыбке и уже мягче произнесла:
— Простите мою дерзость, лэрд. Это всё недомогание.
Он скептически приподнял одну бровь.
Не верит.
Незаметно ущипнула себя и на глаза тут же навернулись слёзы.
— Помогите мне. Очень прошу вас. Я ведь нужна вам дееспособная, а не на грани жизни и смерти…
И столько боли и тоски в голосе моём, что даже бы мёртвый прослезился. Но не-е-эт, это крепкий. Просто так не сдаст позиции, и жалеть не станет.
Вейнер продолжая взирать на меня с непробиваемой миной вместо лица, щёлкнул пальцами и на моей постели тут же появился небольшой сундучок — простой, но с красивым замком. Сбоку висел резной ключ.
